Книжный магазин «Knima»

Альманах Снежный Ком
Новости культуры, новости сайта Редакторы сайта Список авторов на Снежном Литературный форум Правила, законы, условности Опубликовать произведение


Просмотров: 548 Комментариев: 1 Рекомендации : 1   
Оценка: -

опубликовано: 2017-04-06
редактор: Anastasia Sorce


Маргинальное чтиво | Пьяный | Рассказы | Проза |
версия для печати


Маргинальное чтиво
Пьяный

Голова моя машет ушами,
    Как крыльями птица.
    Ей на шее ноги
    Маячить больше невмочь.
    Черный человек,
    Черный, черный,
    Черный человек
    На кровать ко мне садится,
    Черный человек
    Спать не дает мне всю ночь.
    (С. Есенин)

Дуров считал себя очень богатым человеком. Его съемная комната на втором этаже общежития представлялась ему президентским номером в отеле "ина Молдави" (это были оставшиеся буквы вывески винного магазина, работавшего на первом этаже здания). Наборы одноразовой посуды, из которой он ел выпечку, которую брал с собой из ресторана отеля (того самого магазина), он называл сервизами и считал, что может, время от времени, позволить себе такую роскошь, как выкинуть дорогой сервиз. Хотя бы из тех соображений, что богатые люди не моют за собой посуду, а покупают новую. Но, понимая, что не всем в жизни везет, как ему, в расчете на то, что кому-либо из числа нуждающихся среди персонала отеля может понадобиться его дорогая посуда, он расставлял свои грязные сервизы между этажами, на лестничных площадках общежития, как, впрочем, и весь остальной свой мусор, искренне считая, что делает тем самым доброе дело.
    Общежитие Дурова стояло на окраине города, вдоль объездной трассы, в районе торговых баз, напротив заброшенного песчаного карьера, заполненного грунтовыми водами. Дуров жил в отеле "ина Молдави", расположенном в парковой зоне недалеко от делового центра города, в президентском номере с видом на озеро. Дуров был крупным теневым бизнесменом. Почти каждое утро он приходил на базы, где находил работу: либо на погрузке фур, либо на разгрузке вагонов, иногда на переборке овощей, а иногда на уборке территории. В конце дня он получал расчет за свою работу наличными. Дуров считал себя серьезным игроком в этом бизнесе, но не регистрировался как юридическое лицо и никогда не платил налоги, хотя знал о том, что власти в любой момент могут накрыть его и привлечь за незаконную предпринимательскую деятельность или за неуплату налогов. Дуров знал, что правоохранительные и налоговые органы отслеживают таких крупных, как он, теневых игроков. И был предельно осторожен. Он жил в фешенебельном отеле, но не регистрировался там под своим именем (с хозяйкой комнаты он договорился: она брала с него деньги раз в две недели и не задавала лишних вопросов, хотя жилец и казался ей странным). Дуров специально, как он думал, не приобретал себе автомобиль, чтобы налоговая не узнала о дорогой покупке. Все его передвижения происходили в пределах одного района, так что из-за отсутствия машины он не испытывал особенного дискомфорта. Он понимал, что специфика его бизнеса не требует, в отличие от представителей банковской и финансовой сферы, носить представительскую форму одежды. Поэтому Дуров одевался в магазинах спецодежды, конечно, по его убеждению, элитной. Сим-карта Дурова была зарегистрирована на подставное лицо — однажды он попросил приобрести ее хозяйку своей комнаты за дополнительную плату. И в телефонных разговорах Дуров всегда шифровался, для того чтобы прослушка не смогла ничего понять. А его шифры понять было действительно непросто, поэтому ему очень редко звонили, только если по пьянке, и то, чтобы поржать.
    Как правило, после рабочего дня, все бизнес-сообщество Дурова шло на алкогольную базу за просрочкой (элитным алкоголем особой выдержки). Дуров считал для себя очень важным присутствие на корпоративных встречах. Говорили, в основном, о работе. А больше и не о чем было: работа и выпивка, больше ничего — серые будни, но только не для Дурова -акулы теневого бизнеса. Он был молод и богат, его жизнь была полна опасностей и успехов. В компании бедолаг, которых Дуров считал кругом своих деловых партнеров, и конкурентов, было много судимых, были и бездомные. Но сторонников полиции не было точно. И поэтому его паранойя насчет прослушки и прочая конспирация, принесли ему популярность среди этой публики. Его слушали. Своим собеседникам Дуров говорил, что они с ним люди одного круга и заняты серьезными делами, которые интересны полиции. Каждому хотелось чувствовать себя важным и особо опасным, Дурова считали своим, конечно, повернутым, но безобидным.
    Дуров после работы возвращался в "ина Молдави". Он нес с собой пакет с банками просроченного джин-тоника, который для него был коллекцией марочного вина, купленного на закрытом аукционе. А свой целлофановый пакет Дуров, соответственно, считал чемоданом от Louis Vuitton. Его кирзовым ботинкам "Омон" не была страшна глина, поэтому Дуров мог практически не глядеть себе под ноги и идти, особо не разбирая дороги, тем более, что намного важнее было наблюдать за ситуацией на объездной трассе, вдоль которой шел Дуров, по обочине вдоль движения, так, что машины (преимущественно груженые фуры) обгоняли его сзади, светя своими мощными фарами и обдавая холодными грязными каплями воды из дорожных луж. На улице слякоть. Ноябрь.
    Дуров дошел до старого карьера, что был напротив его общежития. На дне карьера было много строительного мусора, старых автомобильных покрышек и прочего хлама, все это было залито грязной водой, которая уже начала схватываться слоем льда. Дуров спустился немного вниз, присел на покрышке возле берега. Распечатал бутылку своего марочного вина и любовался красотой замерзающего осеннего озера под карканье ворон, которое для него было пением птиц. Сумерки сгущались, но на базах включили прожектора, свет их доходил до карьера. Дуров допил и выкинул банку. Поднялся на ноги, прихватил свой чемодан и отправился в отель.
    Вахтеры в общежитии уже привыкли к странностям дурачка-бедолаги, и в шутку подыгрывали ему.
    — Добрый вечер, господин Дуров, мне позвать коридорного помочь понести Вам багаж? — оторвавшись от телевизора, спросила вахтерша баба Зина.
    — Добрый вечер, благодарю вас, я справлюсь сам.
    Дуров, по своему обыкновению, положил на тумбочку возле телевизора десятикопеечную монетку и проследовал в свой президентский люкс. Он никогда не скупился на чаевые и щедро раздавал золотые направо и налево. Придя домой, Дуров переоделся в свой домашний халат, умылся и начал сервировать стол. Первым делом он расстелил на нем газету, затем распечатал один из своих новых сервизов, достал и поставил на стол две тарелки и два бокала, в один из них он аккуратно вложил салфетки, другой был для вина. В качестве вина он поставил на стол три банки просроченного джин-тоника, остальные убрал в холодильник. Свой целлофановый чемодан "Louis Vuitton "Дуров бережно повесил на ручку двери, затем он достал из тумбочки свое пластиковое столовое серебро и положил вилку с левой, а нож с правой стороны тарелки. Он нарезал хлеб и положил его в другую тарелку, а на первую выложил остатки тушенки из жестяной банки и беляш, которые ждали его в холодильнике мини-баре, который он сам же и пополнял регулярно приносимыми им с баз элитным алкоголем и деликатесами.
    Дуров включил телевизор и уже приготовился пировать. И тут постучали в дверь.
    — Наверно, это гости к ужину, всегда приятно поужинать в приятной компании, — пробормотал Дуров и пошел открывать.
    Президентский номер Дурова на втором этаже отеля "ина Молдави" представлял собой огромный квадрат без перегородок площадью почти что в четверть футбольного поля, оформленный в модном стиле хай-тек. Архитектура номера просто впечатляла его постояльца, хотя он и думал, что несколько переплачивает за свое жилье.
    Комната была четыре на четыре метра, с маленьким балкончиком с видом на заброшенный карьер. Вдоль стены справа от окна находились: шифоньер, холодильник, на котором стоял маленький телевизор, буфет, раковина с краном и вешалка для одежды с тумбой для обуви. В центре комнаты стоял стол, а напротив телевизора, вдоль противоположной стены — диван-кровать; слева от вешалки с тумбой, если смотреть от окна, находилась входная дверь, левее которой был отгороженный стеной из гипсокартона собственный санузел: унитаз и душ-кабина.
    Дуров посмотрел в глазок и радостно отворил дверь дорогому гостю.
    ¬- Проходите, профессор, как я рад вас видеть, вы как раз подоспели к ужину.
    — Добрый вечер, господин Дуров, — поприветствовал его гость, проходя и протягивая дрожащую потную руку.
    — Мне срочно надо поправить состояние, найдется что-нибудь?
    — Конечно, профессор. Я угощу вас марочным вином, которое приобрел сегодня на аукционе.
    Дуров достал еще один пластиковый стакан из буфета, открыл банку коктейля, налил и протянул своему гостю. Тот выпил его стоя, залпом.
    — Налей еще, а то совсем что-то тяжко.
    — Конечно, профессор. Присядь за стол: я хочу угостить тебя мясным пирогом из нашего ресторана. Ты же знаешь, что я всегда рад помочь людям науки.
    — Спасибо, не откажусь.
    Дуров открыл вторую банку, налил напиток в стаканы, достал из холодильника пакет с беляшами, положил на стол. Его гость прошел и сел на диван.
    — Не стоит беспокоиться! Я предлагаю тост за плодотворный союз науки и бизнеса!
    — Поддерживаю.
    Друзья чокнулись пластиковыми стаканами.
    — Может еще по одной, дружище?
    — Как скажете, профессор. Мне на самом деле приятно выпить в компании с настоящим светилом современной науки.
    — Будем!
    — А над каким проектом, если не секрет, работает сейчас мой ученый друг?
    — Дуров, ты же знаешь, что твой ученый друг уже не первый год бьется над решением одной из глобальнейших человеческих проблем в области современной медицины, а именно над вопросом борьбы с похмельем. И твой вклад в это большое дело, как представителя крупного бизнеса, здесь переоценить крайне трудно.
    — Спасибо, профессор. Твои слова для меня очень лестны. Предлагаю тост: "За дело борьбы с похмельем! "
    — Да уж.
   
    До того, как стать профессором, Андрей поступил в "Местный государственный пединститут". Он переехал из своего села в студенческое общежитие, из которого его выселили в скором времени, за пьянство. Тогда на деньги родителей он снял дешевую комнату в общежитии, в районе баз в пригородной черте, откуда еще какое-то время добирался на занятия в переполненных пассажирских автобусах, до того момента, пока его не отчислили за появления в нетрезвом виде и неуспеваемость. Для родителей он все еще продолжал учиться, и они помогали ему материально. А представитель городского крупного бизнеса Дуров увидел в нем светило современной российской науки, профессора Андрея Дмитриевича Мошкина, которому помогать материально, видя в нем лицо российской науки, считал своим долгом. Андрей, будучи человеком не глупым, быстро понял, кто на самом деле есть его сосед: серьезный бизнесмен и благодетель всей российской науки, но, будучи запойным алкоголиком, проживавшим за счет родителей, которых он постоянно и успешно вводил в заблуждение по поводу своих успехов в учебе, не мог позволить себе ни по этическим, ни по другим соображениям отказаться от, пускай и скромных, благ, так бескорыстно предлагаемых его нежданным благодетелем. Ибо родительских средств катастрофически не хватало, а проблема похмелья оставалась каждодневной и острой. Андрей подыгрывал Дурову, чтобы опохмелиться.
    — За науку, Андрей Дмитриевич!
    — За науку!
    — Профессор, расскажите, что вам снилось этой ночью?
    Пожалуй, что больше всего на свете Андрей любил спать, ему снились очень яркие остросюжетные сны, которые он всегда запоминал и очень любил пересказывать. Половину своей жизни Андрей пил и смотрел телевизор, но большую и лучшую половину он проводил во сне. Сны были даже интереснее телепередач, все остальное — только похмелье и научные методы борьбы с ним, сводящиеся к употреблению алкоголя в медицинских целях. "Для сна", — как любил говорить Андрей.
    — Сегодня мне снилось, что я держу в руках большого белого попугая с мощным клювом, которым он стал клевать мои руки, пытаться вырвать из них мягкую плоть, в тех местах, где это возможно, одновременно цепляясь и царапаясь острыми когтями. Как вдруг, откуда-то в моих руках появилась разрезанная напополам пластиковая бутылка без крышки, в горлышко которой изнутри я засунул его клюв, одев её ему на голову. Когти на лапах так же больно продолжали царапать, как, вдруг, попугай превратился в серую крысу. Просунув сначала свою морду сквозь горло бутылки, она пролезла через него целиком и продолжила терзать меня. Я схватил и стал держать её за морду пальцами, она вырывалась и царапалась. Я хотел выкинуть её в окно, но тут вдруг увидел в комнате клетку с большой рыжей разъяренной кошкой, изловчился и закинул ей эту крысу сквозь решетку клетки.
    — Профессор, как вы думаете, что значат крысы в наших снах?
    — Дружище, на самом деле, я, кажется, начал догадываться, ведь, до этого мне снился еще один сон. Как будто я иду куда-то между гаражами, такими же, как за нашей общагой или, как вы говорите, отелем, и тут, вдруг сзади что-то набрасывается на меня, хватает за штанину снизу и держит. Я оборачиваюсь, смотрю и понимаю, что это большая крыса, а рядом еще одна, еще больше. Крыса вцепилась в мою штанину и оскалилась своим грязным ртом с частично выбитыми зубами. Я остолбенел. Пересилил себя, ударил ногой о ближайший гараж, что есть мочи, чтобы сбить крысу и проснулся. Крысы во сне, друг мой, это наши страхи. Видеть крыс — значит, надо похмелиться.
    Похмелившись, Андрей пошел спать к себе в комнату. Дурову тоже нужно было отдохнуть. И перед тем, как забыться своим черным, без сновидений, сном, он представлял, как тоже мог бы стать ученым, искать пути решения общечеловеческих проблем и видеть цветные, пусть иногда и страшные, но интересные сны, наполненные глубоким смыслом, как, например у Андрея.
    Андрей проспал почти сутки. Ему снились путешествия, развлечения, жаркие страны и никаких крыс и попугаев. Но, проснувшись, он осознал себя в комнате, в четырех стенах, в своем общежитии и поэтому, через силу, попытался заснуть еще хоть ненадолго. И у него получилось. Андрей хотел научиться управлять своими снами, сделать так, чтобы видеть в них только то, что ему хочется видеть. Для этого, перед тем как заснуть, он очень долго воображал, фантазировал, представлял себе идеальную жизнь для идеального сна. В ней он обладал немыслимыми способностями и возможностями, впечатляя ими всех окружающих, весь земной шар, всю Вселенную, а убить его или навредить было невозможно. Он мог создавать армии зомби, перемещаться в пространстве сквозь черные дыры по всей вселенной, добираясь до них со скоростью близкой к скорости света. Он мог перемещаться во времени и наблюдать за расцветом и падением древних цивилизаций, при желании обладать сверхспособностями Супермена, спускаться с небес и объявлять себя Богом и, будучи добрым, справедливым и бессмертным, почивать на лаврах, в роскоши, вечно в окружении прекрасных наложниц. Он искал и осваивал отдаленные миры и планеты, он арестовал Гитлера и предотвратил Вторую мировую войну, он объявил себя императором планеты Земля и заставил восстанавливаться всю живую природу. Андрей-фантазер. Андрей-сновидец. Вечерело. Андрей вчера неплохо похмелился у Дурова, да и выспался он изрядно. Состояние было весьма сносным, если бы не его вечная жажда выпивки — проводить вечер трезвым совсем как-то не хотелось. Мучаясь от похмелья, Андрей пил просроченную бормотуху с Дуровым, да что там бормотуху, хоть одеколон, можно и теплый одеколон, можно даже из мыльницы. Но сейчас хотелось чего-нибудь поинтереснее. Сегодня, трезвому и выспавшемуся, Андрею соображалось намного лучше, чем позавчера, мучимому судорожными похмельными сокращениями мышц, одышкой, бешеным сердцебиением и страхами, вот-вот готовыми визуализироваться в галлюцинации. Андрей подумал, что уже достаточно долго не звонил маме, достаточно долго для того, чтобы позвонить сейчас и попросить денег. Он так и сделал, и после недолгого разговора о своей учебе и нелегкой доле студента, засобирался в банк за блиц переводом. Он побрился, принял душ, оделся во все чистое, подошел к зеркалу и брызнулся туалетной водой. Из отражения на него смотрел вполне симпатичный, опрятно одетый молодой человек, даже и не сказать, что алкоголик. Андрей запел что-то тихонько себе под нос и, насвистывая, не пошел, а, прямо запорхал к ближайшему отделению банка, как мотылек.
    — Алло, мам, а почему только три тысячи? Я же говорил, минимум десять, а лучше больше, я же еще с девушкой познакомился, а ты мне на еду только прислала.
    — Андрюша, ты потерпи немного, отец на днях из столицы будет ехать, через тебя проедет, может даже завтра, так что трать, не волнуйся, тем более, если на девушку.
    — Но, Мама, это же всего три тысячи!
    Обрадованный деньгам, но раздосадованный из-за их столь скудного количества, Андрей шел, стараясь обходить лужи и самые грязные места. До дома, соответственно и магазина "Вина Молдавии", еще надо было дойти, а от досады, что мама выслала только три тысячи, выпить Андрею хотелось срочно. А тут, как раз, знаменитый на весь район и даже не раз попадавший в городские криминальные хроники магазинчик "Магазоль". «Магазинчик "Магазоль" — табак, продукты, алкоголь!» — заманивали своих покупателей слова на витрине. Свежий "Джин-тоник" отличается от просроченного тем, что он свежий. Андрей любил пить такие напитки на ходу, во время прогулки или по пути по делам. Лёгкое опьянение от них придавало ему уверенности в себе, которая, как известно, никогда не бывает лишней.
    — Здорово, Андрюха! Что, Дуров опять просрочки подогнал?
    — Привет, Сабля!
    — Так что, просрочка?
    — Да нет, купил.
    — Дай тогда глотну, сам знаешь, тяжко мне.
    Андрей протянул банку Сабле, тот сделал жадный глоток — он одновременно и попил, и выпил.
    — От души!
    Сабля вернул банку с видом, выражавшим искреннюю благодарность только что спасенного от неминуемой смерти человека. Сабле было лет двадцать пять, худой и длинный, а из-за какой-то болезни позвоночника он постоянно прогибался назад, выпячивая вперед живот и подбородок.
    — Андрюх, раз купил, может, денег есть? Давай выпьем нормально, душа праздника просит!
    — Пошли тогда в "Вина Молдавии", возьмем что-нибудь, посидим у меня, а потом до кабака можно выдвинуться. Я-то все равно бухать собирался.
    — Андрюш, нормально! Давай только не в "Вина Молдавии". Я там, во-первых, должен. Но это ладно. Главное то, что мне сказали: у деда в девятом блоке такой самогон! Представляешь, он сам варит, но получается, говорят, забористый такой, что шуба заворачивается!
    — Сабля, кто говорит?! Ты его пил? Ты потом болеть с него будешь, сам к Дурову за просрочкой побежишь!
    — Андрей, давай попробуем! Там дед нормальный, я его знаю, он — знахарь, на травах делает. Это, наоборот, для здоровья полезно, не то, что магазинская эта "паленка"!
    — Я тебе, Сабля, сказал: к Дурову сам побежишь. Пошли к твоему деду.
    Девятый блок, пожалуй, самое мрачное общежитие во всем микрорайоне "Базы Продопторга", панельная девятиэтажка, стоящая дальше всех от объездной трассы — главной улицы района. За девятым блоком — пустырь, нелегальная свалка, лес. Про эту свалку стали писать в газетах, когда оттуда начали выходить медведи, но никто не пострадал. Медведи куда-то пропали, и все так и оставили. Если уличное освещение района в целом можно было оценить, пусть и с натяжкой, но как удовлетворительное, то возле девятого блока его не было вовсе. С асфальтом было еще хуже: об те куски, которые валялись местами, можно было разве что споткнуться.
    Андрей и Сабля пробирались, освещая себе путь телефонами.
    — Сабля, на нас сейчас медведь не выскочит?
    — Успокойся, пришли уже.
    В коридорах "девятого блока" света тоже не было. Лифт не то, чтобы не работал — его тут не установили изначально. Парни поднялись на седьмой этаж, Сабля повел Андрея к комнате старика. Дойдя до нужной двери, Сабля постучал сначала три, а потом два раза. Через мгновение замок щелкнул, и дверь со скрипом отворилась. Андрей шагнул в полумрак вслед за Саблей.
    — Здорово, Онуфрий!
    — Сам ты Онуфрий, понял, Сабля! Я таких, как ты, сам знаешь, где вертел! Бойся! Понял?!
    — Ладно, Колян, успокойся, мы же по делу, — Саблю забавляло то, что он с ровного места смог так раздухарить деда.
    — Я — Кит! Китом меня называй! Коля Кит!
    Грязный бородатый мужик орал и бил себя кулаком в грудь, его глаза остекленели и вываливались из орбит. Он стоял в тельняшке, трусах и тапочках спиной к натянутой на веревку ширме, разделявшей его маленькую, освещаемую, как показалось Андрею, лучиной, убогую комнатушку, с местами ободранными розовыми обоями и черным от копоти потолком, на приемную для таких, как они, посетителей, оборудованную старой тумбочкой и двумя табуретками, и другое помещение, надо полагать, что, скорее всего, жилое, но не исключено, что лабораторное или и то, и другое вместе. Пахло травами.
    — За лекарством? Покупать алкоголь иди в "Магазоль". У Кита только лекарства: от сердца, от печени, от головы ! От жажды — вода, а от голода — еда. Не знаешь — спроси. Если болеешь — значит, что-то не так со здоровьем. Болеешь — лечись.
    — Ладно, старый, хорош, неси лекарство. Сколько?
    — А тебе, Сабля, сколько?
    — А что по чем?
    — Семь сотен — полторашка.
    — Старый, это что за цены?! — не выдержал Андрей.
    — А ты кто таков?! Как звать?
    Андрею на мгновение показалось, что он увидел свое отражение в остекленелых до зеркального блеска глазах этого старика.
    — Андрей.
    Старик протянул ему свою руку, Андрей подал свою, старик крепко вцепился в нее и подтянул почти до самого своего паха.
    — Ближе к сердцу! У Кита лекарство. Если опосля придешь и скажешь, что не понравилось — деньги отдам. Только, если что, Кита не обманешь. Кит шельму на сто шагов чует, шельма только крадется, а Кит её уже с топором у дверей поджидает. Сейчас угощу, по пять капель начислю. Продегустируете, так сказать, мой продукт.
    Старик зашел за ширму, вернулся с подносом и поставил его на тумбочку. На подносе стояло три рюмки с мутной зеленоватой жидкостью и блюдце с тремя солеными огурчиками.
    — Выпьем, ребятки, за здоровье!
    Выпили. Андрей проглотил жидкость залпом, на вкус она была почти как вода, только с каким-то сладковатым, ароматным, травяным привкусом. Затем выдох, вместе с ним тепло растекалось по телу и этот аромат, такой приятный и пьянящий до головокружения, был уже везде: во рту, в носу, во всей комнате, в голове.
    — Закуси.
    Старик протянул Андрею огурец. Андрей съел его, и аромат отступил, остался только прежний запах трав в комнате старика.
    — Хорошо, Кит, держи семьсот рублей, тащи полторашку.
    — Кит истину тебе говорит: это лекарство, это здоровье... Пей, не болей, угощай парней. Одну стопку выпиваешь — про все беды забываешь.
    Андрей засунул бутылку за пазуху.
    — Сам ты, Кит, не болей! Погнали, Сабля.
    Парни молча прошли по коридору, и, когда дошли до лестницы, Андрей остановился:
    — Что за дед? Что за приговорки? Что за "ближе к сердцу"?
    — А, он такой и есть, не бери в голову, зато пойло нормальное.
    — Ладно, пойдем.
    Они спускались по лестнице, подсвечивая телефонами.
    — Слушай, Сабля, а ты обратил внимание, что в этой конченной общаге так красиво расписаны стены? Посмотри какие краски, какие узоры!
    — 3D-картины. Тут, вроде, художник какой-то жил, тренировался может, сейчас в столицу переехал, вроде бы.
    Узоры действительно впечатляли: затейливые лепесточки переливались светом и тенями, то скручиваясь, то распускаясь цветами, переплетавшимися в соцветия, снова скукоживались в почки, раскукоживались новыми лепестками. Казалось, что стены шевелились.
    — Слышишь, Сабля, ради таких картин могли бы сюда и дорогу нормальную сделать, люди бы приехать смогли, посмотреть — достопримечательность же, считай.
    — Так сделали ведь, Андрюха, смотри. Не знаю только, из-за картин или просто, давно пора уже. Вот и освещение, глянь, фонари зажгли.
    — Но надо же! Я, пока шел сюда, кроссовки чуть не ушатал.
    — Но и вот! Будь доволен, путь назад всегда проще!
    Они подходили к общежитию Андрея.
    — Андрюха, зайдешь в магазин? Закусить надо чем-то, мне-то нельзя, я там должен.
    — Успокойся, Сабля, найду я дома, чем закусить.
    И тут Андрей увидел машину отца, стоящую во дворе.
    — Вот, черт! Почему сегодня?! Сабля, батя приехал, ждет меня дома.
    — Ко мне не вариант идти, жена дома. Для нее я сегодня в ночную.
    — Ладно, давай я сейчас возьму что-нибудь в магазине, постоим на втором этаже, посмотрим, если что, зайдем к Дурову.
    — Давай зайдем, я давно с ним о бизнесе не разговаривал, — засмеялся Сабля.
    Андрей вернулся из магазина с пакетом продуктов. Сабля ждал его на вахте, объясняя бабе Зине, что точно вернет ей деньги в начале следующей недели. Друзья поднялись по лестнице и расположились около подоконника в коридоре на втором этаже. Подоконники в таких ситуациях обычно служат столами. Газета из первого попавшегося почтового ящика, пластиковые стаканы, сок, копченая курочка, салфетки и полторашка с дедовским лекарством.
    — Китовий жир.
    — Фу, заткнись, Сабля!
    По одной, запили соком, закусочка.
    — Да что стоять здесь, Андрей, пошли сразу к Дурову!
    — Хорошо, только не издевайся над ним сильно. Если что — мы только прилетели с научно-практической конференции.
    — Чего?
    — Короче, подыгрывай мне. Не хочу, чтобы у него снова фляга свистанула.
    Андрей постучал, и Дуров открыл перед друзьями дверь своей комнаты. Что это?! Это невероятное пространство было просто переполнено светом. Потолок был так высоко, что здесь можно было бы сделать второй и даже третий этаж. Пол был выложен мрамором. Глянец стен ослеплял белизной. Из мебели видны были только стеклянный стол и металлического цвета кожаные диваны, распложенные напротив камина. Это пространство впечатляло. Все вокруг было либо прозрачным, либо белым, либо металлическим, даже свет был нисколько не желтым, а чисто белым. Красными были только языки пламени в белом камине. Из стен местами, словно живые, вылезали железобетонные изваяния деревьев и гигантов, покрытые металлической краской. Все помещение заняло бы как минимум половину футбольного поля, а учитывая высоту потолка, внутри него можно было бы построить коттедж.
    — Профессор, друзья мои, рад приветствовать вас в моем президентском люксе, в этом прекрасном отеле! Проходите, чувствуйте себя как дома.
    — Сабля, мы спим?
    — Да, нет, Андрюха, я вот только что себя булавкой потыкал. Если хочешь, на вон, связку ключей, она там где-то висит.
    — Пошли, посмотрим в окно.
    Тем временем Дуров достал откуда-то три хрустальных бокала и поставил их на стол.
    — Друзья, я вижу, вы прибыли не с пустыми руками, хотя, что за прелесть вы с собой принесли? Что за нектар в том чудесном сосуде, который вы держите в руках, любезный профессор?
    — Профессор, сделайте одолжение своему другу.
    — Сабля?
    — Я уже не уверен.
    Андрей протянул Дурову сосуд, который изначально был пластиковой полторашкой, которая на самом деле оказалась флягой, притом серебряной, украшенной чеканными узорами и мордами чертей, и выгравированной надписью на латыни: «In Vino Veritas».
    Пока Дуров разливал содержимое фляги в бокалы, его гости подошли к окну. В ярко-желтом свете фонарей им открылась панорама парка с его аллеями, статуями и фонтанами, которые, впрочем, не работали из-за времени года. Посередине парка замерзало большое круглое озеро, подсвечиваемое прожекторами, можно было лишь представить, как весной по нему будут плавать стаи и маленьких утят, и лебедят. А за деревьями парка видны были многоэтажные здания из стекла и стали, и разноцветная городская иллюминация.
    — Андрей, а я думал там базы.
    — Молчал бы, Сабля.
    — Друзья мои! Давайте поднимем наши бокалы во имя наших дальнейших успехов и за процветание нас и близких наших!
    — За мир во всем мире!
    — Аллилуйя!
    Раздались звуки джаза. Из камина, пританцовывая, начали выходить женщины в блестящих платьях со стразами, а за ними — чернокожие музыканты в белых смокингах с банджо, саксофонами, кларнетами и барабанами. Огромное пространство с потрясающей акустикой переполнялось звуками этой музыки. Затем стали играть какой-то марш, крупные грудастые разодетые женщины перестали танцевать и принялись маршировать, сотрясая своими округлыми формами. Они построились сначала в шеренгу, потом разошлись и выстроились в два ряда, друг за другом по обеим сторонам камина, создав живой коридор и не прекращая маршировать. Из камина вышел настоящий слон, покрытый красной попоной, с золотой окантовкой, только почему-то маленький, размером с бегемота. За слоном выкатились кувырком красноносые клоуны. За ними вышел конферансье в черном костюме с тростью и в цилиндре. Музыка прекратилась, все замерли. Затем барабанная дробь.
    — Сабля, слушай, это цирк.
    — Настоящий бесплатный цирк "Фабрика зрелищ" представляет эксклюзивную шоу-программу "Цирк вокруг тебя" с участием клоунов! Акробатов! Дрессированных диких зверей! И редчайшего слона-карлика: взрослого, но маленького слона Джима! Почтеннейшая публика, прошу любить и жаловать, цирк "Фабрика зрелищ"! — загремел голос конферансье.
    — Музыка!
    И снова затряслись под звуки на этот раз ускоренного марша крупные женские груди, и клоуны маршировали рядом с ними. Из камина выкатилась шеренга жонглёров на одноколёсных велосипедах. Они жонглируют обручами. За ними выезжает один жонглёр, который жонглирует орущими, перепуганными, скалящимися мартышками, за ним — медведь. Тигры летают сквозь горящие обручи. Всадники исполняют джигитовку.
    — Сабля, смотри, это что, белый единорог?!
    — Их не бывает.
    Гимнастка показала трюк на скаку на лошади. Лошади скакали по кругу, по периметру, черные и белые, и свет прожектора следовал за ними. Всё шумело, кружило и плясало, и летающие перепуганные мартышки, и лысый усатый конферансье, черный человек в цилиндре.
    Лёжа в своей кровати, Андрей некоторое время провёл в размышлениях о том, что из этого ему приснилось, а что привиделось. А ещё о том, что самогон, скорее всего, сделан на листьях коки. Это не алкоголь, это уже наркотики... Надо брать ещё!
    С этой мыслью Андрей встал с кровати. Стемнеть ещё не успело, и последние лучи заходящего осеннего солнца пробивались в комнату сквозь пыльные занавески. Он быстро запрыгнул в одежду. И вдруг вспомнил: "Батя же приехал. "
    — Андрюша, сынок это ты?
    — Батя, ты что под кроватью делаешь?
    — Живой, дай, вылезу отсюда, обниму!
    — Зачем ты вообще туда залез?
    — Так ты не помнишь что ли? Медведь же ночью в общежитие к нам зашел, и прямо к нам в комнату, ты в окно сиганул, а я, дурак, под кровать залез, глаза закрыл, мёртвым стал притворяться и заснул, видать.
    — Батя, а где самогон?
   
    Накануне Андрею казалось, что он идёт по коридору шикарного отеля, возвращаясь в свой роскошный номер в сопровождении целого цирка под звуки оркестра. Но он оказался в своей пыльной прокуренной комнате наедине с отцом. Удивительно, но Андрей держался так, как будто абсолютно трезв. Но отец почувствовал запах алкоголя. Андрей сказал, что простудился и выпил настойки на травах.
    — Помогло. И в бутылке ещё почти пол литра, вдруг зимой заболею.
    Андрей достал из куртки полторашку.
    — Полная что ли была?
    — Нет конечно! Пол литра всего и налили. У них просто бутылки другой не было.
    — С дороги устал, наверно, выпей сто грамм для сна, заодно и не заразишься от меня, если что.
    После ста грамм отцу захотелось пить и он допил остальное, думая, что пьёт воду.
    — Ты, батя, настойки перепил вчера, не было тут никакого медведя. В газетах писали тогда, вот тебе и почудилось.
   
    Чтобы пить по пути, Андрей и Сабля купили полторашку крепкого пива и не спеша добрались до девятого блока ещё засветло. Запыхавшись, поднялись на седьмой этаж, но, сколько не стучались, старик не открывал. Наконец, закончилось пиво. А вместе с ним и терпение, и Сабля стал колотить в дверь так сильно, что из квартиры напротив вышла на шум соседка -старуха, замотанная в плед, опирающаяся на клюку.
    — Мальчики, вы к кому?
    — Да, Коля спит, наверно, не слышит, сейчас разбудим.
    — Да, не разбудите. Умер Коля, от самогона угорел. Завтра девятый день...
   
   
   
    P.S. На самом деле восемь дней назад бабка сплетничала со своими подругами. И одна из них говорит:
    — Коля-то утром куда-то пошел.
    А нашей бабке слышится: "Коля утром отошел". И она выдаёт:
    — От самогона угорел, к бабке не ходи.
    — Самогон?! Самогон он хлещет. Да, сколько алкашей к нему ходит...

 




комментарии | средняя оценка: -


новости | редакторы | авторы | форум | кино | добавить текст | правила | реклама | RSS

26.03.2024
Итальянского певца Pupo не пустят на фестиваль Бельгии из-за концерта в РФ
На сцене Государственного Кремлевского дворца 15 марта состоялся концерт «Большой бенефис Pupo. В кругу друзей» с участием известных российских артистов.
26.03.2024
Русский Прут. Красную армию не остановил даже «майор Половодье»
Гитлеровские войска от русских прикрывали не только грязь и бездорожье, но и шесть (!) рек — Горный Тикеч, Южный Буг, Днестр, Реут, Прут, Сирет. В течение месяца эти реки были одна за другой форсированы частями 2-го Украинского фронта.
25.03.2024
Кастинг на фильм про Жириновского возобновят из-за ареста Кологривого
Андрей Ковалев уточнил, что съемки фильма затормозились и скоро будет объявлен новый кастинг.