Книжный магазин «Knima»

Альманах Снежный Ком
Новости культуры, новости сайта Редакторы сайта Список авторов на Снежном Литературный форум Правила, законы, условности Опубликовать произведение


Просмотров: 1016 Комментариев: 0 Рекомендации : 0   
Оценка: -

опубликовано: 2015-05-07
редактор: Владислав Резников


Соня и Лев, или как найти Золушку для принца. | Гаан Лилия | Рассказы | Проза |
версия для печати


Соня и Лев, или как найти Золушку для принца.
Гаан Лилия

Ольгу Соломоновну — бабушку моей лучшей подруги Юльки Вербицкой больше всего на свете интересовали дела её многочисленных подруг и знакомых.
    Две её дочери, а так же зять и внучки жили вместе со стариками, и уж, казалось, забота о таком большом семействе, должна была отнимать у неё все силы, но нет!
    Взбивая пюре или замешивая тесто для пирогов, она постоянно придерживала плечом возле уха телефонную трубку и громко кричала (старушка была чуть глуховата):
    — Розочка, скажи Боре, что тетя Мойра раздобыла для него замечательные золотые запонки! Они очень подойдут к тому костюму, что Самуил Гершевич привез себе из Москвы... Я вас умоляю! Договоритесь с ним, и наш мальчик в концерте будет выглядеть не хуже своей скрипки!
    Она была постоянно на связи с различными Розочками, Эльвирами, Мойрами и Гелями. Правда, нередко звучали и русские имена, но тема была всегда одна и та же — проблемы детей, внуков и правнуков буквально угрожающего количества её подружек.
    Когда я забегала по своим делам к Юльке, она неизменно начинала делиться со мной заботами, одолевавшими её сердобольное сердце:
    — Ах, Виктор — сын нашей дорогой Зои не сдал экзамен на кандидатский минимум!
    — Может, плохо подготовился?
    — Я вас умоляю! Мальчик такой талантливый! Я говорила Зое, что нельзя всё пускать на самотёк…, таки нет! Понадеялись на себя и вот!
    Но особо задушевной подругой Ольги Соломоновны была Рахиль Борисовна Кац. Сын последней — Гертруд (сокращенно Героический Труд — были такие имена после революции!) Лейбович Кац был лучшим невропатологом нашего города. И вся жизнь этой семьи крутилась вокруг воспитания его единственного чада — Лёвушки. Мальчика и на горшок усаживали, по какой-то собой системе, и читать он научился в четыре года, а в пять уже с лёгкостью выполнял простейшие арифметические действия.
    «Золотой» мальчик с золотой же медалью окончил школу, с красным дипломом институт, отучился в аспирантуре и защитил кандидатскую. Как обстояло дело на счёт школы, я не знаю, но вот в историю кандидатской была невольно вовлечена, потому что всё это устраивалось по большому многоступенчатому блату, и телефон Ольги Соломоновны буквально раскалывался от бесконечных переговоров с вовлеченными в это дело людьми.
    — Мальчик очень талантлив, он бы и сам, играючи справился, — тяжело вздыхая, поясняла нам с Юлькой бабуля, — но завистниками полна земля!
    Короче, я настолько была наслышана об этом «принце», что представляла себе этого легендарного Лёву, по меньшей мере, кем-то вроде Алена Делона или, на худой конец, Александра Абдулова, в которого была влюблены многие девчонки эпохи восьмидесятых.
    После окончания школы я поступила в вышеупомянутый строительно-дорожный институт, решив стать архитектором.
    Вот там-то я и столкнулась однажды в коридоре с невысоким (мне по плечо!), щуплым черноволосым мужчиной со смазливым личиком и печальными серыми глазами. Вокруг него нервно щебечущей стайкой роились студентки, преданно заглядывающие в его искаженное скучающей миной лицо.
    — Чего это они? — вслух удивилась я.
    Рядом со мной стояли однокурсницы, и одна из них, больно ущипнув за руку, тихо прошептала на ухо:
    — Тише, он может услышать! Лев Гертрудович Кац преподает сопромат! Говорят, сдать ему экзамен всё равно, что в клетку с настоящим львом зайти! Да ещё он ярый бабник — редко какую студентку пропустит! Лизка Кобзева, по слухам, от него уже аборт делала!
    — Могучий дух в столь щуплом теле?! — недоверчиво хмыкнула я, вспоминая все рассказы Ольги Соломоновны о «деликатнейшем мальчике».
    — Ну, рост в этом деле не главное!
    Спустя некоторое время, когда я навещала Вербицких, разговор опять зашел про Льва.
    — «Принц» ваш блудливым котом оказался! — зло прервала я привычные дифирамбы Ольги Соломоновны, — к студенткам пристает! Говорят, девушки от него аборты делают!
    Если я хотела удивить старушку, то мне это не удалось!
    — Я вас умоляю! — горестно вздохнула та, — Рахиль недавно плакалась об этом! Лева — мальчик робкий, деликатный, а эти девицы — наглые негодяйки! Так и виснут у него на шее, звонят то и дело домой, приглашают на свидания, а он просто не может им отказать!
    Ольга Соломоновна так яростно взбивала белковый крем для безе, словно перед ней были те самые «нахальные негодяйки», и не обыкновенные яйца.
    — Женить надо Лёвушку! — наконец, твердо заявила она, — срочно! Кого он в своем институте найдет? Очередную вертихвостку? Прости, Леночка, я не тебя имела в виду!
    — Ничего, — легкомысленно отмахнулась я, — вертихвостку, уж как-нибудь переживу! Меня другое интересует — а как вы ему невесту искать собираетесь? Вдруг, у вас вкусы окажутся разными?
    — Я вас умоляю! — отрезала старушка, — если глупостями не заниматься, то подойдет любая порядочная девушка из хорошей еврейской семьи!
    Тут она сообразила, что последний довод мне вряд ли покажется убедительным, и поспешила добавить:
    — Я, конечно, не хочу сказать, что русские девушки плохие, но понимаешь…, здесь справится только еврейка!
    Да мне-то что? Пусть женят своего Льва хоть на эскимоске!
    Дней через пять ко мне пришла Юлька, и рассказала о баталиях, развернувшихся накануне в её доме.
    — Собралась целая дюжина пожилых теток! Разложили на столе на всеобщее обозрение фотографии десятка девушек из «хороших» семей, и рьяно принялись нахваливать своих протеже. Чаю выпили цистерну, а валидолу и валерьянки наглотались в ещё больших количествах!
    Юлька тяжело вздохнула:
    — Бабушка Рахиль поначалу всех огульно охаивала — мол, нет среди претенденток девиц, достойных её внука! Ему, дескать, нужна и красавица, и умница, и скромница, и виртуозная хозяйка, и чтобы непременно было высшее медицинское образование!
    — А это ещё зачем? До них, наконец-то, дошло, что их Лев — сексуально озабоченный псих, и будущая сноха всё время должна держать шприцы наготове?!
    — Да ты что! Кацы, наоборот, считают, что именно Лёвочка страдает от нападок бесстыдных девиц! А на медицинском образовании настаивает, прежде всего, тетя Берта (мать Лёвочки). Мол, медички чистоплотные…
    — И к лотку приученные!
    Юлька хихикнула, правда, как-то невесело!
    — Тетя Берта особо нажимала на то, что ей нужна дисциплинированная и самоотверженная сноха. Мол, клятва Гиппократа сама по себе делает из обычных разгильдяек аккуратных и профессиональных нянь, достойных её бесценного сына.
    — И зачем ему Мэри Поппинс? Сопли вытирать, или давать подзатыльники за плохое поведение?
    — Служить! Курить фимиам!
    — Всего-то? И где они найдут такое чудо?
    Моя подруга нервно хмыкнула.
    — Представь себе, что нашли! Весь наш кагал посовещался и, в конце концов, постановил, что Лёвы достойна только Соня Гольдберг!
    — Софья Генриховна?!
    Эта девушка была высококвалифицированной операционной сестрой, и хотя ей было всего лишь тридцать с небольшим хвостиком, она уже заработала себе славу незаменимого работника. Будучи настоящим трудоголиком, Софья дневала и ночевала в стенах больницы.
    Меня с ней свело несчастье — моя тетка нуждалась в срочной операции на сердце.
    Я помню, какая робость охватила меня при виде её невозмутимо серьезного лица небожительницы от медицины. Она хладнокровно выслушала мою просьбу, ничего не сказала, но к вечеру моя тетя уже лежала в палате, готовясь к операции.
    Софья Генриховна была высокой и крупной девицей. Уместно было её представить в роли Валькирии или Амазонки с топором или копьем в мускулистой руке и в полном боевом облачении. Внешне она не была отталкивающей, но характерный большой нос вкупе с тяжелым подбородком приятного впечатления не производили.
    Пока Соня заканчивала мединститут, потом проходила ординатуру, и прочие ступени посвящения в свою нелегкую профессию, её родня дышала спокойно. Но как только девушке минуло тридцать, родственники заметались в поисках супруга для своего ребенка.
    Семья Гольдберг была зажиточной. Отец — уролог в областной больнице, а мать — зубной техник. Генрих Самуилович был участником войны и, потеряв всю семью во время оккупации Киева, второй раз женился очень поздно, поэтому появление Сонечки он и его жена тоже воспринимали, как благоволение небес. Да ещё такая умница! Родителям было чем гордиться!
    Но достойные женихи из «хороших» семей, почему-то не ломились в их шикарную квартиру «сталинской» застройки, а годы шли. Соня же, между тем, делала блестящую карьеру, не помышляя о женихах и амурах, и вся родня в ужасе осознала, что её ничуть не пугает участь старой девы!
    И вдруг Левушка! Меня поразила сама несуразность такого выбора. Ну, какая они пара?
    — Но Софья вроде бы не красавица! — неуверенно протянула я, — хотя, конечно, о вкусах не спорят!
    — Этот вопрос обсуждался! Но решили, что гораздо важнее, чтобы Софья Лёвушку любила!
    Мне стало смешно.
    — Действительно, старые дамы правы! Это гораздо важнее! Но разве такая умная и сдержанная девушка польстится на вашего блудливого и тщедушного песика? Он же из другой весовой категории!
    Юлька пожала плечами.
    — Было решено для начала устроить смотрины на нейтральной территории, то есть, у нас! Дескать, Соня придет ко мне в гости, а Лёвочка как будто случайно заглянет на огонёк, чтобы взять у деда книгу Рабиндраната Тагора!
    — О, Господи! Уж лучше бы «Трёх мушкетёров» попросил! Правдоподобнее…
    Моя подруга снисходительно смерила меня глазами:
    — В каком же уважающем себя доме сейчас нет «Трёх мушкетёров»? Да и правдоподобие в данном случае мало кого интересует! Тут другое… Лен, а что ты делаешь завтра вечером?
    Это был новый поворот в этом деле!
    — Надо бы в читальном зале поработать над проектом, а то я…
    — Обождёт твой проект, — оборвала меня Юлька, — приходи к нам!
    Помнится, я изрядно удивилась.
    — Это ещё зачем?
    Юлька замялась:
    — Понимаешь, бабушка попросила, чтобы я тебя привела — разбавить коллектив!
    Мне не особо хотелось идти, но я не могла отказать в просьбе Ольге Соломоновне.
    Стол готовили сразу две семьи — Ольга Соломоновна вложила душу в горячее, а салаты, нарезки и десерт делали Гольдберги.
    Со свойственной юности категоричностью я почему-то была твердо уверена, что Гольдберги зря потратились, и Софья, едва увидев суетливого женишка, сразу же проникнется к нему презрением и вернется к своей работе, но… я фатально ошиблась!
    Без белого халата, колпака и кардиологического отделения за спиной она утратила вид невозмутимой Минервы и стала неловкой и смущенной крупной девушкой в возрасте.
    Надо сказать, что и Лев Гертрудович был на высоте! Импортный костюм с «искрой», белоснежная рубашка, модный галстук, и запах хорошего французского парфюма моментально покорили беззащитное сердце Сонечки. Мне никогда не забыть выражения блаженного восторга, с каким она взирала на Льва. Тому же было явно скучно, но он интересничал, толкуя о Дали и Кандинском, и небрежно сравнивая Маркеса и Во.
    Мы с Юлькой, боясь выказать собственное невежество, только помалкивали, да подталкивали к нему салаты, а Соня что-то смущенно лепетала в ответ. Пока все сидели за столом, ещё было терпимо, но когда Лёвушка пригласил Соню на танец, мы с подругой опрометью покинули комнату, чтобы не рассмеяться открыто.
    У Льва Гертрудовича была буйная кудрявая шевелюра, которую он обычно старательно укладывал в прическу, но даже если бы его вихры встали дыбом, он всё равно бы не дотянул своей партнерше даже до носа.
    — Я вас умоляю! — успокоила нас мудрая Ольга Соломоновна, — это не беда! Будет носить туфли на низком каблуке, да посидит на диете, и к свадьбе уже такого контраста не будет!
    Лев Гертрудович, естественно, и после свадьбы не отказался от любовных интрижек, но теперь он стал женатым человеком и потерял былую прелесть в глазах многих своих поклонниц. Соня же волокла на себе семью Кац, как могучий вол ярмо. Одного за другим она родила двух детей, и вышла на работу, даже не использовав декретные отпуска.
    — Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик! — язвила Юлька, рассказывая мне об этой паре, — а Левочка только истерит — всё ему не так! Суп невкусный, носки не достаточно отглажены, за унитазом, откуда-то появилась паутина! Скандал! А Соня разве на руках его не носит! Как же, он — кандидат наук, а она всего лишь медсестра!
    К тому времени и я, и Юлька уже обзавелись семьями и рассуждали о женском равноправии со знанием дела, но понятно, что семью Кац наше мнение интересовало мало.
    А потом настали смутные времена — перестал существовать СССР. Наш город был областным центром одной из союзных республик, и вскоре русским отчетливо дали понять, что прежней жизни уже не будет. Кто-то с этим смирился и начал выживать в новых реалиях, а кто-то стал готовиться к отъезду. Решилась эмигрировать и моя семья.
    На прощание я зашла в гости к Юльке. Та тоже суетилась, выправляя для своего семейства визы в Израиль. Ольга Соломоновна к тому времени умерла, и Вербицкие уже не могли воспользоваться её связями.
    — Кацы и Гольдберги уже уехали! — нервно сообщила мне Юлька, — а нам не дают визы! Представляешь, оказывается мои дед и бабушка не были официально женаты в синагоге! Они считали себя ярыми нигилистами, и поэтому не верили в Бога!
    — Мне жаль, — искренне огорчилась я, — но, может, вас примет, какая-то другая страна?
    — Я вас умоляю! Есть, конечно, перспектива уехать в Канаду! Там живет одна из бабушкиных родственниц! Но надо собрать столько документов…
    Короче, все мои знакомые тогда практически сидели на чемоданах — только и разговоров было кому и куда уехать! Собирались в жуткой и нервной спешке, контейнеров не хватало, и толком никто не знал, куда едет. Страшные годы! Не люблю их вспоминать…
    В своё время, Родина посылала наших родителей на окраины Советского союза поднимать экономику бывших союзных республик, а вот назад их никто не ждал.
    Вынужденным мигрантам предстояло выживать в тяжелой и упорной борьбе, которая поглощала все силы, и было не до старых друзей. Прервались старые связи, письма не доходили, а иногда и посылать их было уже некуда.
    Мы с Юлькой выпустили друг друга из виду на долгие годы, но, конечно, я о ней не забывала, и часто рассказывала своим детям о друзьях юности.
    — Мать, — как-то предложил старший ребенок, — зарегистрируйся в «Одноклассниках», там твоя подруга наверняка тусуется!
    — Да она, наверное, в Израиле или Канаде!
    — Ох, какая же ты темная! Да хоть в Зимбабве! «Инет» сам выбросит её на твою страницу!
    И вот тут-то, к всеобщей радости, выяснилось, что Юлька живет совсем недалеко от меня — в Волгограде.
    Мы начали переписываться, и вскоре они со старшей дочкой приехали ко мне в гости.
    Как-то за чаем разговор коснулся семьи Кац и Гольдбергов, и я услышала потрясающую во всех отношениях историю.
    В отличие от Юлькиной семьи у тех проблем с визами не возникло, и они покинули страну одними из первых.
    Судьба старшего поколения определилась быстро и легко. Генрих Самуилович Гольдберг, как участник войны с фашистами, получил от государства прекрасную квартиру и массу льгот, а прибывшие с немалыми деньгами Кацы неожиданно забыли своё атеистическое мировоззрение, примкнули к общине ортодоксальных евреев, и общались теперь больше с Богом, чем со своими детьми.
    Соня, Лев и их двое сыновей оказались, как бы предоставлены сами себе. Впрочем, они рьяно принялись искать работу, но тут выяснилась неприятная вещь. Все их дипломы и ученые степени в глазах израильтян были простыми бумажками, и чтобы получить работу по профессии, нужно было сначала сдать экзамен, подтверждающий их квалификацию.
    Соня сдала этот экзамен блестяще, и после небольшого испытательного срока заняла привычное и хорошо оплачиваемое место у операционного стола.
    А вот её любимый Лёвушка, рассчитывающий также блистать среди еврейских студентов, как когда-то блистал среди русских, не подтвердил ни ученой степени, ни диплома. Исходя из этого печального факта, в местном бюро трудоустройства ему предложили на выбор стать либо социальным работником, либо кем-то наподобие дворника. В конце концов, он устроился на предприятие по благоустройству дорог, получал мизерную зарплату, постоянно запивал, и клял на чем свет «проклятых узколобых евреев».
    Соня безропотно всё сносила, и привычно тащила на себе и дом, и детей, и озлобившегося на весь мир желчного супруга. От жары и пыли Лев быстро утратил свой лощеный облик советского денди — его волосы в рекордное время покинули голову. Судя по фотографиям, которые из Израиля привезла Юлькиной матери его теща, наш «принц» стал напоминать хорошо известного исполнителя роли сказочной бабы Яги — советского актера Милляра. А вот его жена, наоборот, с возрастом стала выглядеть интереснее — похудела, подтянулась, сменила очки на линзы, держалась уверенно, чем и доводила своего благоверного до бешенства.
    Но это ещё было не всё! То ли солнце сильно напекло голову, то ли русская «белка» догнала его и на «земле обетованной», но Лёва вдруг яростно возненавидел соплеменников, и вызывающе демонстрировал это по каждому удобному и не очень случаю.
    — Не будет нам здесь жизни! — орал он в пьяном угаре, — эти евреи! Они же все двуличные и подлые, они за шекель душу продадут! Я — кандидат технических наук на улице убираю собачьи «каки»! Это, по-твоему, нормально, Соня?
    — Нет, дорогой! — кротко соглашалась та, — все знают, какая у тебя светлая и талантливая голова!
    И вот эта «голова» стала доставать её планами переезда в Канаду.
    — Там оценят мои труды, там я, наконец-то, вновь обрету возможность реализовать свой опыт и знания! Вон, Гуревичи сразу же эмигрировали в Канаду, и Яков сейчас возглавляет кафедру в техническом колледже в Ванкувере, а я убираю дерьмо за твоими евреями!
    — Они не мои, Лёвочка, — слабо сопротивлялась Соня, — сам подумай, как мы можем оставить наших стариков одних?
    — Они в нас не нуждаются! А у меня жизнь летит под откос! Я мужчина, и я решаю, где нам жить, и куда ехать!
    Он так всех достал своим нытьем и жалобами, что, в конце концов, сами же Кацы и взмолились:
    — Соня, деточка! Уезжайте вы в Канаду! У нас уже нет сил его слушать, да и перед людьми стыдно!
    И Соня, эта святая женщина, второй раз бросила налаженную жизнь и клинику, в которой её ценили и уважали, и потащилась вслед за своим чокнутым Львом через океан в далекую Канаду!
    Но как в страшном сне повторилась та же самая ситуация! Не иначе, как наущаемые за что-то невзлюбившими Лёвочку евреями, канадские власти отказались принимать его дипломы и звания на веру, и заставили их с Соней сдавать экзамены на квалификацию.
    Софья, шесть последних лет отстоявшая за операционными столами в клиниках Израиля, играючи справилась с самыми каверзными вопросами, а её супруг, подметая улицы, и что знал-то, за это время забыл!
    И вот только тут Лев сообразил, кто во всём виноват — ну, конечно же, Соня!
    — Это ты уговорила меня уехать из СССР, — орал он, — ты лишила меня будущего! Там я был уважаемым человеком, а ты сделала из меня голодранца!
    — Ну как же так, Лёвушка, — чуть ли не плакала бедная женщина, — это ведь ты посылал запрос и оформлял визы! Это ты твердил мне, что хочешь обрести Родину, и перестать быть Вечным Жидом! Ты же сам записал меня на курсы по ивриту!
    Но что ему были её доводы! Лев Гертрудович просто не слышал свою жену — новая идея посетила его голову.
    — Нужно возвращаться домой! — твердо заявил он, — в мой родной институт! Там меня все знают и ждут, когда я вернусь, и только там меня оценят по достоинству!
    Соня так и села, в ужасе глядя на своего обезумевшего мужа.
    — Да ты что? Мамины подруги пишут, что в городе дикая безработица, предприятия стоят, месяцами не платят зарплату, да и та чистые гроши! И твоё место на кафедре, наверняка, занято другим человеком!
    — И пусть! Меня всё равно возьмут! Я был в хороших отношениях с ректором!
    — Да где он сам-то теперь, этот ректор?
    — Я уверен, что меня при любом ректоре примут на работу!
    Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы не восстали, уставшие от психозов отца дети. Их старшему сыну уже исполнилось шестнадцать лет, и он твердо заявил:
    — Можете отдать меня в руки социальных служб, но никуда больше я не поеду! Здесь мои друзья, и мне нравится одна девушка! Расставаться с ней не входит в мои планы!
    — Но, сынок, — заблеял непутевый папаша, — ты не понимаешь…
    — И понимать не хочу! Если вам настолько не хватает денег, то брошу колледж и устроюсь на бензоколонку!
    Образование детей — святое для любой себя уважающей еврейской семьи, тем более что мальчики великолепно учились. И Лёва, с горечью прикусив губу, отправился устраиваться на работу на склад подержанных автомобилей. Там он обитает и до сих пор, а облегченно вздохнувшая Соня продолжает свое бдение у операционных столов одной из местных клиник.
    Она как-то писала матери, что муж получает особое удовольствие, бесконечно рассказывая своим нынешним сослуживцам, что ради детей он отказался от карьеры преподавателя в престижном российском вузе, куда его усиленно приглашали. И что самое парадоксальное, сам верит в эту, им же выдуманную легенду, периодически озвучивая её среди домочадцев.
    — Чудны дела твои, Господи! — растроганно вздохнула я, выслушав этот рассказ, — надо же, какое сильное чувство сумел внушить Софье Генриховне этот потрепанный жизнью ловелас! Я бы не выдержала таких тараканов в голове мужа!
    — Как знать, возможно, она уже давно поняла, с каким ничтожеством связала свою жизнь, но чувство долга и дети не дают ей выкинуть его на помойку! — пожала плечами моя подруга, — а может, и до сих пор любит!
    И как тут не помянуть добрым словом Ольгу Соломоновну — действительно, она со своими подружками выбрала Лёвушке единственную женщину, которая оставалась ему предана «и в горе, и в радости»…, даже если этой самой «радости» оставалось совсем немного!

 




комментарии | средняя оценка: -


новости | редакторы | авторы | форум | кино | добавить текст | правила | реклама | RSS

26.03.2024
Итальянского певца Pupo не пустят на фестиваль Бельгии из-за концерта в РФ
На сцене Государственного Кремлевского дворца 15 марта состоялся концерт «Большой бенефис Pupo. В кругу друзей» с участием известных российских артистов.
26.03.2024
Русский Прут. Красную армию не остановил даже «майор Половодье»
Гитлеровские войска от русских прикрывали не только грязь и бездорожье, но и шесть (!) рек — Горный Тикеч, Южный Буг, Днестр, Реут, Прут, Сирет. В течение месяца эти реки были одна за другой форсированы частями 2-го Украинского фронта.
25.03.2024
Кастинг на фильм про Жириновского возобновят из-за ареста Кологривого
Андрей Ковалев уточнил, что съемки фильма затормозились и скоро будет объявлен новый кастинг.