Книжный магазин «Knima»

Альманах Снежный Ком
Новости культуры, новости сайта Редакторы сайта Список авторов на Снежном Литературный форум Правила, законы, условности Опубликовать произведение


Просмотров: 572 Комментариев: 0 Рекомендации : 0   
Оценка: -

опубликовано: 2015-05-28
редактор: Владислав Резников


История о самой очаровательной женщине | Анна Водолажская | Детективы | Проза |
версия для печати


История о самой очаровательной женщине
Анна Водолажская

МИСС МАРПЛ и ШЕРЛОК ХОЛМС
   
   
     Один из продолжателей шерлокианы, писатель Джулиан Саймон, опубликовал рассказ под названием «Как побеспокоили отшельника, или Приключения в Хиллерман-Холле». Речь в нем идет о том, как на склоне лет удалившийся от дел в деревню знаменитый на весь мир частный детектив-консультант мистер Шерлок Холмс случайно встретился с маленькой девочкой по имени Джейн Марпл, которая спустя много-много лет тоже стала весьма примечательным сыщиком.
     История трогательная и занимательная, но абсолютно неверная с точки зрения хронологии. Как известно, биография Шерлока Холмса изучена вплоть до мельчайших подробностей, так тщательно, как, вероятно не изучают биографии многих реально существовавших выдающихся людей. Согласно исследованиям биографов Великого Сыщика, он вышел в отставку и поселился в Суссексе в октябре 1903 года. Предположительно ему было около пятидесяти лет (принято считать, что он родился в 1853 или в 1854 году). Первый роман Агаты Кристи о мисс Джейн Марпл «Убийство в доме викария» (The Murder at the Vicarage) увидел свет в 1930 году. Главная героиня предстает перед нами уже весьма пожилой дамой. А в романе «Отель“Бертрам”» (At Bertram`s Hotel) 1965 года одна из посетительниц ресторана знаменитого отеля узнает мисс Марпл и указывает на нее своему знакомому, говоря, что этой мисс Марпл, вероятно уже лет сто. С учетом всех литературных неточностей и допущений можно все же предположить, что если бы мисс Марпл навестила мистера Холмса даже в 1903 году, будучи примерно лет десяти от роду, то в 1930-м ей должно было бы исполниться всего 37 лет, и она никак бы не могла считаться пожилой дамой.
     Если отталкиваться от хронологии детективов Агаты Кристи, то действие романа «Убийство в доме викария» происходит в то же время, когда он был написан и опубликован, то есть примерно в 1930 году, об этом свидетельствуют и определенные реалии, которые упоминает автор (время, прошедшее со дня окончания Первой мировой войны, особенности женской моды, художественные стили в живописи, устройство деревенского быта, марки и модели машин и т.п.). Понятие «пожилая дама» можно отнести к женщине, которой никак не меньше 60-ти лет. Дату рождения своей героини Агата Кристи нигде не уточняла, но, исходя из элементарной логики, получается, что мисс Марпл должна была родиться примерно в конце 1860-х — начале 1870-х годов. Я совершенно спонтанно предпочла 1869 год.
     Вероятность того, что мисс Марпл и мистер Шерлок Холмс когда-либо встречались, разумеется, есть, поскольку речь идет о мире литературных фантазий. Если Холмс в произведениях продолжателей шерлокианы мог встречаться с реально существовавшими Оскаром Уайльдом или Гербертом Уэллсом, охотиться на Джека Потрошителя, вступать в схватку с литературным монстром Дракулой или же расследовать дело доктора Джекила и мистера Хайда, то почему бы ему и не познакомиться с такой выдающейся леди как мисс Марпл. Но тогда встает закономерный вопрос, почему это событие не было отражено в записках доктора Уотсона? И ответ напрашивается сам собой: это могло случиться еще до знакомства Холмса и Уотсона, то есть до января 1881 года, ведь Холмс поведал Уотсону далеко не обо всех своих расследованиях раннего периода. И вот тогда-то мисс Марпл действительно была еще маленькой девочкой. Согласно нашим изысканиям летом 1880 года юная мисс Джейн Марпл приезжала в Лондон в гости к тете Элен (о чем она с ностальгией вспоминала в романе «Отель “Бертрам”»). Именно на этот период приходится упоминаемое в одном из рассказов Канона дело о гиле, ядовитой ящерице.
   
    ИСТОРИЯ О САМОЙ ОЧАРОВАТЕЛЬНОЙ ЖЕНЩИНЕ
    (рассказ)
   
    «…Самая очаровательная женщина,
    которую я когда-либо видел, была 
    повешена за убийство своих троих
    детей. Она отравила их, чтобы  
    получить деньги по страховому  
    полису…»     
   
    А. Конан Дойл «Знак четырех»
    (пер. М.Литвиновой)
   
     — Джейн, дорогая, — тетушкин голос гулко разносился по всему дому, — прости, но сегодня мы не пойдем в музей мадам Тюссо. Дядюшку свалил приступ подагры. Боже мой, Джеймс, ты что, забыл, что у нас гостит племянница…
     Громовые раскаты ругани дядюшки Джеймса были слышны даже из-за двери. Одиннадцатилетняя Джейн Марпл, нарядившаяся по случаю предполагаемого похода в музей в свое новое белое платье, украшенное целым ворохом лент и кружев, разочарованно вздохнула и отправилась в гостиную. Сегодня в лондонском доме ее тети Элен было невероятно шумно. Так, как не бывало даже у нее дома в Сент-Мэри-Мид, где она жила с матушкой, отцом, служившим викарием в местной церкви, и кучей братьев и сестер. Точнее, у нее их было четверо: двое старших и двое младших. Дома тоже всегда было шумно, кто-то ссорился, что-то ломалось, кто-то топал по лестнице, но такого крика, как в это утро у тети, юная Джейн еще не слышала. К тому же дядюшка ругал свою подагру, не стесняясь в выражениях, и совершенно забыв, что его слушают дамы, а вовсе не солдаты и лошади из его индийского полка.
     Джейн гостила у своей тети миссис Портер уже две недели, и больше всего ей хотелось побывать в музее мадам Тюссо. Перси Бассингтон-ффренч, который учился в школе Хэрроу и приезжал на лето в Сент-Мэри-Мид, рассказывал всякие невероятные истории о восковых изображениях знаменитых преступников и прочих выдающихся персонажей. Джейн и все ее друзья слушали, открыв рот, и когда тетя пригласила Джейн пожить месяц в Лондоне, девочка надеялась, что ей удастся своими глазами увидеть эти ужасающие чудеса (Перси утверждал, что все дамы падают в обморок, только зайдя в зал преступников, где можно полюбоваться, например, изображениями знаменитых убийц и похитителей тел из Эдинбурга Берка и Хэра). И что же, за две недели, что она гостила в Лондоне, она в основном видела только магазины. Конечно, это тоже было интересно, столько всего необычного, такие красивые наряды в витринах, и тетя всегда угощала ее чаем со сладостями в кафе, но ведь магазины и чайная есть и в Сент-Мэри-Мид, а вот музея мадам Тюссо там нет.
     У Джейн теплилась слабая надежда, что тетя разрешит ей сходить в музей с Эбби, ее компаньонкой. Эбби была совсем взрослая девушка, но ее не интересовало ничего, кроме нарядов и цветов. «Наверное, она собирается замуж», — каждый раз думала Джейн, когда видела, как Эбби расставляет букеты в комнатах или прихорашивается перед большим зеркалом в медной оправе с индийскими узорами, которое висело у тети в прихожей. Точно также вела себя Летти, дочка миссис Латимер из Сент-Мэри-Мид. Джейн всегда замечала ее возле витрины шляпной мастерской, в которой помещалось большое зеркало, а в руках у нее обязательно был букет. И хотя Летти никто в Сент-Мэри-Мид не встречал в обществе мужчины, очень скоро в местной газете появилось объявление о ее помолвке с помощником адвоката мистером Фэрфаксом.
     — Эбби! — прокричала тетя, стараясь перекрыть дядюшкины проклятия, — Скорее, сходи за доктором! А по дороге отведи мисс Джейн в парк. Потом заберешь ее перед чаем.
     Джейн вздохнула. Ей совершенно не хотелось гулять в парке, где были только няньки с колясками, совсем маленькие дети и пожилые леди, греющиеся на солнышке у цветников. Но сидеть дома и слушать дядюшкину ругань и тетушкины крики ей тоже не хотелось, поэтому она еще раз вздохнула и пошла надевать шляпку. Эбби уже ждала в прихожей.
     — Не огорчайся, Джейн, — шепнула она девочке. — Эти приступы обычно длятся всего три дня, так что ты еще попадешь в свой музей. Вот, возьми пять шиллингов. Это от тети, купишь себе что-нибудь вкусное. Там по дороге есть кондитерская лавка.
     В парке все было так, как и предполагала Джейн. Няньки с совсем маленькими детьми, почтенные дамы, дремлющие на солнце, куклы, обручи, мячики, в, общем, забавы для младенцев. Джейн уже давно считала себя взрослой. Она помогала отцу в церкви и в приходских делах, присматривала за младшими братом и сестрой, и в семье ее считали самым здравомыслящим человеком, так что даже старшие брат и сестра подчас спрашивали у нее совета в житейских проблемах. А когда она раскрыла тайну исчезновения десяти фунтов из церковной кассы (все думали на временного органиста, заменявшего мистера Бересфорда, а это была поденщица миссис Кокс, которая решила обзавестись новой шляпкой), то после этого ее авторитет в Сент-Мэри-Мид стал почти непререкаемым.
     Но сейчас ей хотелось в музей, а еще, чтобы рядом были ее друзья, Дорис Бентли, и Пру Керр, и даже этот противный мальчишка Перси Бассингтон-ффренч. Если честно, то поездка в Лондон не оправдала ее ожиданий, и сейчас ей было откровенно скучно. Джейн мельком взглянула на свое отражение в пруду и улыбнулась себе, симпатичной маленькой блондинке с длинными волнистыми волосами, выбивающимися из под белой шляпки, украшенной розовым бантом, совсем в тон ее розовых щек. Эбби вчера сказала, что Джейн вполне хорошенькая, и когда станет постарше, то от кавалеров у нее не будет отбоя. Тетя, конечно же, сразу прикрикнула на нее, ведь Джейн еще рано не только думать о кавалерах, но и вообще слушать такие разговоры. «А в Сент-Мэри-Мид все только о мужчинах и говорят, — подумала Джейн. — И почему все думают, что мы в нашей деревне такие глупенькие и наивные?».
     Она уселась на скамейку напротив небольшого пруда и стала наблюдать за детьми, за няньками и даже за пожилыми леди. Рядом лежал пакет из кондитерской с леденцами, имбирными пряниками и двумя пирожными с кремом. Джейн задумчиво жевала пряник и разглядывала маленькую девочку, которая молча пинала свою няньку, которая, видимо, собиралась увести ее домой. Сценка показалась Джейн довольно занятной. И тут совершенно неожиданно ее окликнули:
     — Простите, мисс, у вас лента на шляпке развязалась!
     Джейн оторвалась от созерцания: перед ней стояла девочка примерно ее возраста, держащая за руку маленького мальчика. Девочка была рыженькая, в простом клетчатом платье, а мальчик, такой же рыжий — в матроске. Джейн в новом белом платье показалась сама себе принцессой на балу по сравнению с этой незнакомкой.
     — Простите, — еще раз повторила девочка. — Я вас здесь раньше никогда не видела. А мы часто гуляем в этом парке. Каждый день. Меня зовут Сесили, Сесили Джейсон. А это — мой брат Роберт.
     — Меня зовут Джейн Марпл, — сказала Джейн, — я живу в Сент-Мэри-Мид, а в Лондоне гощу у тети миссис Портер. Только сегодня у дяди случился приступ подагры, и меня отослали в парк, а то он ругается такими словами, каких я даже от мистера Инча не слышала, а он у нас в деревне держит конюшню.
     — А ты надолго в Лондон? — с надеждой спросила Сесили.
     — Только на месяц, но я здесь уже две недели. А через три дня, когда дядя поправится, может, тетя, наконец, отведет меня в музей мадам Тюссо.
     — Жаль, что так недолго. Здесь совсем не с кем поговорить. Все дети маленькие…
     — Но у тебя есть брат…
     — И три сестры, — добавила Сесили, — но они еще младше. С ними няня гуляет. Они мне только по матери сестры, а Роберт — и по отцу.
     — Понятно, — сказала Джейн. — Твой папа умер?
     — Он был моряк и погиб в море, так мама говорила. Мне тогда было всего шесть лет, а Роберт был еще совсем маленький… А потом мама вышла замуж за мистера Сэмпсона. Только он тоже уже умер.
     — А мой папа — викарий в нашей деревне, — сказала Джейн, — и у меня тоже четверо братьев и сестер, только двое — старше, а двое — младше. И я как раз посередине, — хихикнула она.
     Сесили тоже засмеялась, и Роберт, глядя на них, захохотал. Джейн угостила их сладостями из своего пакета, а Сесили ловко завязала ей распустившуюся ленту. Время до чая пролетело незаметно. Они играли в догонялки, сравнивали своих друзей и родственников (у Сесили тоже имелся дядюшка по линии матери, который служил в Индии и приобрел там подагру и специфический лексикон). И Джейн даже огорчилась, когда услышала, как ее зовет Эбби. Это же так здорово, найти новую подругу. Может, она и не побывает в этот раз в музее мадам Тюссо, но все равно, ей будет, что рассказать и Дорис, и Пру, и даже этому противному Перси Бассингтон-ффренчу.
     Дома Джейн напоили чаем, тетя, облегченно вздыхая, рассказывала о визите доктора, который настолько пошел дядюшке на пользу, что тот даже перестал ругаться и, наконец, смог задремать. Джейн сказала, что она ужасно этому рада, и пошла к себе в комнату. На лестнице почему-то лежала «Дейли». Эту газету дядя обязательно прочитывал за завтраком, а потом уносил в свой кабинет и прочитывал еще раз самые интересные заметки. Но сейчас она валялась прямо на ступеньках. Джейн подняла ее и забрала с собой, рассудив, что видимо дядя в порыве гнева выкинул ее из спальни. Траектория была вполне подходящей.
     Газета оказалась вчерашней, что объясняло дядюшкино возмущение, за 10 июля 1880 года. Прямо на первой странице был отчет о блестящем расследовании, которое провела полиция. Джейн села с ногами на кровать (хотя тетя и не велела так делать), и погрузилась в это захватывающее чтение. Это было дело об убийстве некоего Риколетти, итальянского ресторатора, а убийцей оказалась его неверная жена и ее любовник. Дело было запутанное, и Джейн усомнилась, что полицейские могли во всем так ловко разобраться. Насколько она знала деревенского констебля Джонса из Сент-Мэри-Мид, ему не под силу было даже установить, кто разбил витрину галантерейной лавки миссис Просперо, хотя вся деревня знала, что это сделала миссис Томсон, жена почтмейстера, муж которой в этой самой галантерейной лавке стал проводить слишком много времени. И точно, на третьей странице газеты, какой-то дотошный репортер по фамилии Бест описал, как он пытался взять интервью у человека, которого считал подлинным героем расследования, у частного сыщика по имени Шерлок Холмс.
     «Странное имя, — подумала Джейн, — а вот фамилия Холмс не такая уж редкая. Мистером Холмсом зовут, например, нотариуса, который уехал из Сент-Мэри-Мид два года назад, потому что получил в наследство гостиницу в Брайтоне, и лесничего Бассингтон-ффренчей, который живет совсем один в маленьком домике на краю леса. Нотариуса звали Ричард Холмс, а лесничего — Джошуа Холмс, и они даже не были родственниками. Нотариус был маленький и толстый, и носил полосатые жилеты, а лесничий — здоровый старик с огромной седой бородой. Перси говорил, что он может одной рукой согнуть подкову. А этот мистер Шерлок Холмс, интересно, какой он?»
     Джейн еще раз перечитала статью. Журналист рассказывал, как поджидал мистера Холмса возле его дома на Монтегю-стрит, 15, что возле Британского музея, и как тот подтвердил свое участие в расследовании, но отказался говорить, в чем оно заключалось. Джейн аккуратно вырезала обе заметки про дело Риколетти и вложила их в свой дневник, который вела уже целый год, делая записи в красивой толстой тетради с обложкой, на которой были вытеснены золотые листья. Тетрадь ей подарили на позапрошлое Рождество. Она подробно описала все, что с ней случилось за день, и подумала, что вряд ли завтрашний день будет интереснее сегодняшнего, но все-таки завтра ее ждала новая встреча с Сесили, и она радовалась ей не меньше, чем походу в музей мадам Тюссо.
     Сесили Джейсон появилась в то же самое время, как и накануне, в том же клетчатом платье (Джейн была уже в другом наряде — голубое платье с оборками и голубая лента в волосах), и также вела за руку своего брата в матроске.
     — А где твои сестры? — спросила ее Джейн после приветствий. — Можно с ними познакомиться?
     — Нет, — помотала головой Сесили, — сегодня их не пустили гулять, они заболели. Что-то с животом. Мама сказала, что, наверное, молоко было несвежее.
     — Такое бывает, — кивнула Джейн. — Мой младший брат однажды тоже выпил скисшееся молоко, и ему ночью вызывали доктора. Но доктор сказал, что все и так бы прошло, и что это будет ему уроком, чтобы он не лазил без разрешения в кладовку.
     — И он поправился? — нетерпеливо спросила Сесили.
     — Ну, конечно! На следующий день он опять влез без спросу в кладовку и хотел стащить банку с персиковым компотом, а моя старшая сестра спряталась за дверью и отлупила его метлой, как только он полез на полку за этой банкой.
     Джейн захохотала, вспомнив эту сцену, а за ней засмеялись Сесили и ее брат, и день прошел так же весело, как и вчера, в играх и веселых разговорах. Потом за Джейн пришла Эбби, и, пока они возвращались домой, рассказывала последние домашние новости, о том, что дяде уже гораздо лучше, и он с аппетитом поел, как обычно читал газету, и даже подумывает выйти к чаю. Джейн воспряла духом и решила, что у нее еще остался шанс попасть в вожделенный музей мадам Тюссо.
     А на следующий день события приняли неожиданный и трагический оборот. Впрочем, утро началось довольно мирно. Из дядиной комнаты больше не доносилась ругань, майор спустился к завтраку и даже подарил Джейн целый соверен:
     — Возьми, дорогая, купишь себе что-нибудь, чтобы не скучать.
     — Сегодня я еще не могу пойти с тобой в музей, — сказала тетя извиняющимся тоном. — Но, возможно, завтра или послезавтра…
     — Спасибо, тетушка, — вежливо ответила Джейн. — И вам, дядюшка, тоже. Но мне совсем не скучно в парке.
     — Это прекрасно, — кивнула тетя. — Значит, сейчас Эбби отведет тебя туда опять, а потом…
     — Я все помню, миссис Портер, — Эбби аккуратно свернула список поручений. — Сначала — аптека, затем я зайду на почту…
     Джейн вышла из-за стола и отправилась переодеваться. Ей было немного неловко. Тетя накупила ей целый ворох прекрасных новых нарядов, а Сесили два дня подряд приходила в парк в одном и том же платье. Джейн никак не могла решить, как же быть, чтобы не смутить новую подругу: снова надеть вчерашнее голубое или все же выбрать новое платье. Хотя бы это, серебристо-серое, к которому прилагалась соломенная шляпка с анютиными глазками и маленькая сумочка. Верх взяли практические соображения. У Джейн появились деньги, и их стоило убрать в сумку. Поэтому несмотря ни на что, выбор был сделан в пользу красивого серебристо-серого наряда.
     Джейн уже почти полчаса сидела на скамейке возле пруда, а Сесили так и не появилась. Девочка стала беспокоиться, потому что подружка уверяла, что ее отправляют гулять в этот парк каждый день даже несмотря на погоду. И вдруг она увидела Сесили. Та бежала через парк, таща за собой брата, все в том же клетчатом платье с растрепанными волосами и лицом, мокрым от слез.
     — О, Джейн! — буквально простонала она. — Как хорошо, что ты здесь! Случилось нечто ужасное, а я совсем не знаю, что мне делать!
     По сравнению с подругой, девочкой из Лондона, Джейн Марпл, дочь деревенского приходского священника, олицетворяла олимпийское спокойствие. Она, не говоря ни слова, усадила Сесили и ее брата на скамейку, достала из сумочки белоснежный платок, обшитый кружевами, с изысканным инициалом «Дж» в уголке и вытерла Сесили лицо, мокрое от пота и слез, хотя и не утратившее своего очарования. Потом она порылась в сумочке и извлекла из нее две мятные пастилки. Она подала их Сесили и Роберту и сказала:
     — Ну вот, сейчас вы успокоитесь, сладкое очень помогает, потом все расскажете, а потом все будет хорошо.
     Джейн умела утешать. Когда она говорила, что все будет хорошо, ее голос становился по-особому мягким и проникновенным. Казалось, как будто легкий ветерок повеял прохладой, успокоил и охладил разгоряченные души. Когда она говорила, что все будет хорошо, все так и было. Ее отец находил потерянную проповедь, у Дорис Бентли, упавшей с дерева, оказывался не перелом ноги, а легкий ушиб, а служанка Глэдис, брошенная коварным возлюбленным, торговавшим в скобяной лавке, выходила замуж за младшего помощника садовника в имении Бассингтон-ффренчей и получала в подарок к свадьбе собственный дом.
     Джейн села рядом с Сесили и взяла ее за руку.
     — А теперь рассказывай, и мы вместе подумаем, что можно сделать.
     — Ну что тут можно сделать, — простонала Сесили, — мои сестренки умерли. Все! В одну ночь! И Дороти, и Дайана, и даже маленькая Дафна! А ей еще и годика не было!
     — Это ужасно, — вздохнула Джейн. — И я тебя понимаю. У меня тоже умерла сестренка, самая младшая. Она только родилась, и сразу умерла. Мы даже не успели сказать ей, что хотели назвать ее Рози.
     — Джейн, — Сесили снова была готова заплакать, но Джейн ласково погладила ее по руке.
     — Не надо, ты ведь не только из-за этого переживаешь. Расскажи мне подробно, что и как случилось.
     — Доктор сказал, что они умерли из-за вчерашнего случая с несвежим молоком.
     — Но это невозможно, — спокойно проговорила Джейн.
     — Я тоже так думаю, поэтому и испугалась. Вчера, когда мы вернулись домой, Молли, это их няня, сказала, что им уже лучше. И они, правда, уже играли в детской. Мы с Робертом тоже с ними поиграли, а потом пришла мама, и сказала, что им пора спать, а мы можем еще немного побыть в детской. Она поцеловала всех девочек, и Молли повела их в спальню. А нас отправили спать только через час.
     — Понятно. А почему вы с Робертом не заболели от молока?
     — Мы не пьем молоко. Я не люблю, и мама меня не заставляет, а у Роберта от самого маленького глоточка появляется такая ужасная сыпь на щеках и на руках.
     — Ясно. А что было дальше?
     — Ну, я точно не знаю… Мы с Робертом спим в маленькой спальне рядом с детской, а у девочек — другая комната, побольше, рядом со спальней мамы. Нам не слышно, что там происходит. Но зато ночью поднялся какой-то переполох, и все слуги забегали по коридору, и Молли, и миссис Хатчинсон, это наша кухарка, и Салли, горничная. И я слышала, как Салли сказала миссис Хатчинсон, что ее послали за доктором, и что всех девочек, даже Дафну ужасно рвет, и что у них судороги и пена идет изо рта. Вот! — выдохнула Сесили.
     — Но ты сама этого не видела, — уточнила Джейн.
     — Нет.
     — Я видел, — тихо сказал молчаливый Роберт. — Все так и было. Я прятался в коридоре за портьерой, и меня никто не заметил.
     — Он и правда умеет бесшумно красться, — с материнской гордостью подтвердила Сесили. — А почему ты мне ничего не рассказал?
     — Не успел, — коротко ответил мальчик и снова замолчал.
     — Ну вот, а потом пришел доктор, и через какое-то время, когда уже начало светать, он вышел из спальни и сказал, что больше ничего сделать не может. И еще, что это была кишечная инфекция.
     — Но ты так не думаешь, — уточнила Джейн. — Тебе кажется, что твоих сестер кто-то отравил, и ты боишься, что могут пострадать и другие. Твоя мама, например, или вы с Робертом.
     — Да, — кивнула Сесили. — А как ты догадалась?
     — Ты была не просто расстроена, когда пришла в парк, ты была еще и напугана. А вот теперь надо подумать… Скажи, а твоя мама поверила диагнозу доктора?
     — Да, — печально кивнула Сесили, — я пыталась поделиться с ней моей тревогой, а она сказала, что это все глупости, и нечего выдумывать и болтать, когда у нас такое горе.
     — Хорошо. Значит, вариант с полицией отпадает. Там нам просто не поверят и слушать не будут. Скажут, что мы еще маленькие… Сама я тоже не могу вести расследование. Лондон — это не Сент-Мэри-Мид, где я могу ходить куда угодно и когда мне заблагорассудится, — Джейн на мгновение замолчала. — Все ясно, нам надо обратиться к частному сыщику.
     — Ты что, где мы его найдем, этого частного сыщика? И у нас нет денег, чтобы ему заплатить!
     — У меня есть целый соверен. От дяди Джеймса. Надеюсь, что этого хватит. А где найти сыщика, я знаю. Вчера прочла в газете про мистера Шерлока Холмса, который живет на Монтегю-стрит, 15.
     — Монтегю-стрит? Это рядом с Британским музеем! И как мы туда доберемся через весь Лондон?
     — Всегда можно найти решение, — уверенно сказала Джейн. — Мы поедем туда на омнибусе. У меня осталось еще несколько шиллингов от вчерашнего похода в кондитерскую. До чая нас не хватятся, так что у нас достаточно времени. Идем.
     — А как… — Сесили еще хотела что-то спросить, но Джейн мягко, но властно взяла ее за руку и повела за собой. Роберт послушно шел за девочками.
     Остановку они нашли без труда, Джейн расспросила милую пожилую даму, как им добраться до Британского музея и сколько это будет стоить. После чего все забрались в омнибус нужного маршрута и заняли свободные места внизу. Транспорт полз очень медленно, как казалось Джейн, но в конце концов, добрался и до нужной улицы. Та же любезная леди предупредила их, что они приехали, и дети вышли.
     Дома на Монтегю-стрит были строгие и серые. Они показались Джейн абсолютно одинаковыми. В конце улицы виднелась громада Британского музея. Впрочем, сейчас Джейн совершенно не думала о лондонских достопримечательностях. Уверенным шагом она подошла к дверям дома №15, поправила локон, выбившийся из-под изящной шляпки с анютиными глазками, и позвонила в дверной звонок. Дверь открыл пожилой привратник, несколько удивившийся, узрев перед собой троих детей.
     — Что вы хотите? — спросил он.
     Вообще-то сначала он собирался просто прогнать их, как это делал обычно с маленькими попрошайками и оборванцами. Но перед ним были две юные леди и юный джентльмен. С ними он не мог поступить так же, как с детьми бедняков.
     — Простите, сэр. Можем ли мы видеть мистера Шерлока Холмса, частного детектива-консультанта, о котором писали в газетах? — Джейн была изысканно вежлива, как ее учила тетя.
     — Зачем он вам? — грубовато перебил ее привратник.
     — У нас к нему очень серьезное дело, — продолжила Джейн. — Это очень важно. Вопрос жизни и смерти, — добавила она, припомнив фразу из какого-то романа, который читала ее старшая сестра.
     — Ладно, — махнул рукой привратник. — Поднимайтесь на третий этаж. Там написано. Вы читать-то умеете?
     — Разумеется, сэр. Спасибо, сэр, — Джейн мило улыбнулась и сделала книксен.
     Привратник открыл рот от неожиданности, а дети уже поднимались вверх по лестнице. На третьем этаже было две двери, на одной из них красовалась табличка «Мистер Аарон Фельдман, ботаник», а на другой — «Мистер Шерлок Холмс, частный детектив-консультант».
     Джейн решительно постучала в искомую дверь. До звонка она еще не могла дотянуться. Сначала за дверью было тихо, а потом раздались быстрые и легкие шаги.
     — Кто там? — спросил приятный мужской голос.
     — Добрый день, — вежливо начала Джейн. — Простите, пожалуйста, можем ли мы поговорить с мистером Холмсом по очень важному делу?
     — Мы? — переспросил мужчина за дверью и резко распахнул ее.
     Видимо, он не ожидал увидеть перед собой делегацию из троих детей, поэтому некоторое время недоуменно разглядывал двух девочек, миниатюрную блондинку в сером платье, высокую рыженькую с заплаканными глазами и ее младшего брата.
     — Добрый день, господа, — сказал Шерлок Холмс, приходя в себя от удивления, — проходите, если вы и правда по делу.
     Джейн хватило одного взгляда, чтобы понять, что этот мистер Холмс не похож ни на мистера Ричарда Холмса, бывшего нотариуса, ни на Джошуа Холмса из лесного коттеджа. Он был высок, худ, темноволос и напомнил ей мистера Бересфорда, их деревенского органиста. Когда Джейн это поняла, она совершенно успокоилась, потому что мистер Бересфорд, во-первых, был прекрасным музыкатом и даже мог починить орган, если в нем что-то ломалось, а еще он очень любил детей и всегда угощал их леденцами, которые специально покупал в кондитерской лавке. Теперь Джейн была совершенно уверена, что и этот мистер Холмс — хороший человек, и поможет ее подруге.
     Дети вошли в небольшую комнату, где был страшный беспорядок. Везде валялись книги и бумаги, на круглом столе стояли какие-то химические приборы и реактивы, а в воздухе висело облако табачного дыма, которое хозяин безуспешно попытался разогнать, помахав рукой.
     — Садитесь на диван, — предложил им Холмс, и дети чинно уселись перед ним.
     Сам он расположился в кресле напротив.
     — Итак, что же привело вас ко мне?
     — Вероятно, убийство, — ответила Джейн с милой улыбкой хорошо воспитанной юной леди.
     «Многообещающе», — подумал Холмс и приготовился слушать дальше.
     — Это произошло сегодня ночью в доме моей подруги Сесили Джейсон, — сказала Джейн.
     — А мисс Джейсон сама не может рассказать, что случилось? — нетерпеливо прервал ее Холмс.
     — Я… я…, наверное, не смогу… — смутилась Сесили.
     — Давайте, рассказывать буду я, а Сесили добавит, если я что-то упущу, — предложила Джейн. — Я ее подруга, меня зовут Джейн Марпл. Только сначала я хочу спросить, дорого ли стоят ваши услуги? У нас есть соверен. Этого хватит? — только здесь ее голос немного дрогнул.
     Холмс внимательно посмотрел в ее встревоженные серые глаза.
     — Не беспокойтесь о деньгах, мисс Марпл. Кстати, а откуда у вас соверен?
     — Мне дал его дядя Джеймс, когда у него прошла подагра. Хотел, чтобы я купила себе что-нибудь приятное в подарок.
     — Очень мило, — пробормотал Холмс. — Что же, приступайте.
     Джейн Марпл встала с дивана, сцепила пальцы рук и подняла глаза к потолку. В такой позе она всегда отвечала уроки своей гувернантке мисс Дилан. Холмс постарался спрятать улыбку. А потом не удержался и спросил:
     — Простите меня за мой вопрос, мисс Марпл, но как же вы, совсем недавно приехав в Лондон из деревни, смогли оказаться в гуще таких событий?
     У Сесили от неожиданности округлились глаза. Она ведь хорошо помнила, что ни она, ни Джейн не говорили мистеру Холмсу, когда и откуда Джейн приехала. Но мисс Марпл не растерялась:
     — Вероятно, вы обратили внимание на цвет моего лица, сэр. Мне все говорят, что у меня розовые щеки, а для лондонских детей это не типично. Вы правы, я живу в Сент-Мэри-Мид, где мой папа служит викарием. В Лондоне у меня есть тетя, миссис Портер, она пригласила меня погостить на месяц. Мы с ней обычно гуляли по городу, или ходили по магазинам, или были в музеях. Но у дяди случился приступ подагры, и тетя отослала меня погулять в парке рядом с домом, чтобы я не слушала дядюшкину ругань. Это было три дня назад. В парке я и познакомилась с Сесили и ее братом. Мы сразу подружились.
     — Так легко и быстро? — удивился Холмс.
     — Да, сэр. Нам было весело вместе. А разве у вас нет друзей?
     — Хорошо, не стоит отвлекаться. Продолжайте.
     — У Сесили папа был моряк, — Джейн начала немного издалека, но Холмс не стал ее останавливать. — Он погиб, когда ей было шесть лет, а Роберту — годик. После этого ее мама опять вышла замуж за мистера Сэмпсона. И у них родились три дочери.
     — Сколько им лет? — поинтересовался Холмс.
     — Дороти было четыре года, Дайане — три, а Дафне — восемь месяцев, — тихо ответила Сесили.
     — Позавчера, — продолжила Джейн размеренным голосом первой ученицы, — девочек не привели в парк, потому что они заболели. Их няня сказала Сесили, что они выпили несвежего молока. Но вчера днем все они уже выздоровели, и играли в детской, хотя их опять оставили дома.
     — Мама сказала, что это на всякий случай, — добавила Сесили.
     — А ночью у них начались судороги и рвота. У всех троих. Миссис Сэмпсон послала за доктором, но он ничего не смог сделать. Они все умерли. И теперь Сесили думает, что их отравили, и что могут отравить кого-нибудь еще в их доме.
     — Но разве это не могло быть следствием болезни? — спросил Холмс жестко, как он спросил бы взрослого человека.
     — Возможно, это и так, — быстро ответила Джейн. — Но ведь сначала у них было только легкое расстройство желудка. Они поправились и весь день провели дома. Никакую инфекцию, — Джейн произнесла это солидное слово так уверенно, как если бы она сама была медиком, — девочки не могли подхватить.
     — Они шумели и смеялись. И кидались в меня своими куклами, — добавил Роберт.
     — Больные дети так себя не ведут, — подытожила Джейн. — Рвота и судороги — это могут быть признаки отравления, — уверенно добавила она. — А Сесили боится, что если в доме живет отравитель, то может пострадать кто-то еще.
     — Понятно, — кивнул Шерлок Холмс. — Вы прекрасно все изложили, мисс Марпл. Прошу вас, садитесь. Я, пожалуй, возьмусь за это дело, но мне нужно кое-что уточнить. Когда умер ваш отчим, мисс Джейсон?
     — Примерно полгода назад. Мама сказала, что у него было слабое сердце.
     — Вы не знаете, что было в его завещании?
     — Нет, сэр. Я же еще маленькая, и мне ничего не рассказали, когда было чтение завещания.
     — А вы знаете имя поверенного мистера Сэмпсона?
     — Мистер Троттер. Так сказала наша гувернантка, мадемуазель Мадлен.
     — А почему сейчас вы гуляете с братом одни?
     — За нами присматривает няня девочек, Молли. А мадемуазель Мадлен уволилась еще в апреле. Кажется, у нее в семье что-то случилось, и она должна была вернуться во Францию.
     — Хорошо. А кто еще живет в вашем доме кроме вашей мамы и брата?
     — Горничная Салли, кухарка миссис Хатчинсон и няня Молли. Но после того… В общем, сегодня утром мама ее уволила.
     — Так, а имя доктора, который лечил ваших сестер, вам известно?
     — Нет, — Сесили огорченно помотала головой. — Но это был не доктор Филимор, который обычно к нам приходит. Может, он не смог, ведь было очень поздно, когда за ним послали.
     — Ладно, не расстраивайтесь, попробую найти врача и так. И еще. Ваш адрес, пожалуйста.
     — Пич-стрит, 34. Это рядом с Каннингтон-парком.
     — А ваш, мисс Марпл?
     — Черри-стрит, 22. Это тоже рядом с парком, но с другой его стороны.
     — Прекрасно. Когда я что-нибудь выясню, я свяжусь с вами, мисс Марпл. Я так полагаю, что будет лучше, если моим клиентом будете считаться вы. По-моему, домашним мисс Джейсон лучше не знать, что она обратилась к сыщику.
     — Да, — облегченно вздохнула Сесили. — Маме это точно не понравится.
     — Я провожу вас, господа, — Холмс поднялся с места. — У вас хватит денег на кэб?
     Джейн залезла в сумочку и кивнула:
     — Нам хватит. А мне нужно сейчас заплатить вам, мистер Холмс?
     — Мы поговорим об этом, когда я закончу дело.
     — Только учтите, я в Лондоне буду еще только десять дней.
     — Не беспокойтесь, в случае необходимости я разыщу вас и в вашем Сент-Мэри-Мид.
     Холмс посадил детей в кэб и заранее оплатил им поездку. Он и так уже клял себя за то, что не сказал юной Джейн, что за некоторые дела он берется бесплатно и это, очевидно, будет из их числа.
     Трудно сказать, что привлекло его внимание в этой истории. Может, трагизм ситуации, когда в одну ночь погибли сразу три маленькие девочки, или необычность клиентов, ведь не часто к сыщику обращаются за советом дети. Впрочем, в истории, рассказанной девочками, был один момент, который однозначно подсказал Холмсу, что дело нечисто: появление незнакомого доктора. Почему пришел не тот врач, который обычно лечил всю семью? Холмс понял, что не задал Сесили еще один вопрос: кто лечил девочек от их первого легкого недомогания.
     Сыщик, уже вернувшийся было домой, снова выскочил на улицу и прыгнул в первый подвернувшийся кэб:
     — Каннингтон-парк! Гони, что есть сил! Полгинеи, если довезешь за двадцать минут!
     Возница ухмыльнулся, подхлестнул коня и бросился в погоню за кэбом с детьми. Холмс, выскакивая из экипажа, заметил чуть вдалеке среди клумб клетчатое платье Сесили Джейсон. «Успел,» — выдохнул он про себя. Он без труда нашел девочек на их любимой скамейке у пруда. Роберту знакомый мальчик Джереми подарил кораблик, и они пошли пускать его в фонтане, потому что гувернантка Джереми запрещала своему воспитаннику подходить близко к пруду.
     — Вы что-то забыли, мистер Холмс? — Джейн сразу все поняла.
     — Скажите, мисс Джейсон, — а кто лечил ваших сестер в первый раз?
     — Никто, — Сесили сама удивилась. — Мама врача не вызывала. Няня Молли дала им какую-то микстуру, она, наверное, от прошлого раза осталась, когда у Роберта болел живот. А потом они пили чай. Но у них и так все прошло.
     — Понятно.
     — До свидания, мистер Холмс, — решительно прервала его Джейн. — Я вижу, что Эбби заходит в те дальние ворота. Я бы не хотела, чтобы она что-то заподозрила.
     — Что ж, до встречи, юные леди.
     И Холмс, с довольным видом отправился прочь из парка. Слегка обернувшись, он заметил, как симпатичная темноволосая девушка ласково поправила Джейн ее локоны, выбившиеся из-под шляпки, сунула ей в руку что-то явно кондитерское, может, пирожное или печенье, и энергично повела за собой. «Боже! — донеслось до него. — Мы уже опаздываем к чаю! Что скажет ваша тетя!» Холмс еще раз обернулся и увидел, как Сесили и Роберт сами по себе направляются к другому выходу из парка. Их никто не встретил и не проводил. Дорогу они знали хорошо, это было ясно, и район был тихий. Но Холмс все же на некотором отдалении проследил, как сестра и брат добрались до своего дома, довольно большого особняка с двумя колоннами на фасаде, и как их впустила внутрь полная особа в белоснежном фартуке, очевидно кухарка миссис Хатчинсон.
     Холмс перевел взгляд на окна дома и на секунду застыл на месте. В окне второго этажа показалось женское лицо. Такой красавицы, он, казалось, еще никогда не встречал. Рыжие локоны и модное траурное платье говорили о том, что это сама миссис Сэмпсон. Ее огромные зеленые глаза с интересом смотрели на высокого симпатичного незнакомца, который, без сомнения, случайно оказался на этой тихой улице. Она была бледна, и это только добавляло изысканности ее облику. Губы прекрасной четкой формы сложились в победоносную улыбку. Дама явно знала себе цену.
     Холмс отвернулся и быстрым шагом прошел мимо, сделав вид, что он ищет какой-то другой дом. «Черт возьми! Какая очаровательная женщина!» — подумал он невольно. Впрочем, он всего лишь констатировал этот факт, как отметил бы любые особые приметы человека, будь то выдающаяся красота, или исключительное уродство.
     Он собирался навестить сначала доктора Филимора, который наблюдал сестер Сэмпсон с рождения, а затем разыскать второго врача, которого вызывали в ночь трагедии. Подозрительным казалось и спешное увольнение няни Молли, когда старшие дети уже столько времени были фактически без присмотра.
     Кроме того, Холмс хотел выяснить подробности завещания мистера Сэмпсона, чтобы понять, кому могла быть выгодна смерть трех его маленьких дочерей. Имя поверенного Троттера было ему знакомо, он уже сталкивался с ним во время одного из расследований, и мистер Троттер, полноватый, но активный человек средних лет, произвел на Холмса самое положительное впечатление. Холмс даже знал, что с Троттером лучше встречаться в его «Клубе холостяков» после семи часов вечера.
     Оттачивая свое умение наблюдать и делать выводы, Холмс, разумеется не упустил шанса проанализировать все детали, которые он заметил, общаясь с Робертом и Сесили. Но делиться с детьми своими выводами он не стал. Обычно ему очень нравилось удивлять собеседников, рассказывая им о них самих то, о чем они предпочли бы умолчать. Но с братом и сестрой Джейсон он не стал поступать таким образом. Конечно, ему сразу стало ясно, что за этими детьми следили очень плохо, в отличие от их спутницы. Поношенное платье Сесили, замызганная матроска Роберта очень сильно отличались от новенького наряда мисс Марпл, несомненно, подаренного ей любящей тетей. Странным было и то, что за братом и сестрой никто не присматривал. Холмс не мог объяснить, почему для них не наняли новую гувернантку, хотя прошло уже три месяца, как уволилась прежняя. Но пока фактов было слишком мало, и сыщик решил сосредоточиться на визите к доктору Филимору.
     Его приемная обнаружилась на улице, соседней с Пич-стрит. Доктор Филимор был весьма известный в округе и очень уважаемый врач с обширным кругом пациентов. Его сестра, активная дама средних лет, долго не хотела пускать Холмса в кабинет, уверяя, что доктор слишком занят, чтобы в рабочее время беседовать с кем-то кроме больных. Наконец, она смилостивилась, вероятно, решив, что доктору тоже надо передохнуть, и позволила Холмсу войти.
     Доктор Филимор выглядел как типичный преуспевающий врач: невысокого роста, энергичный, хотя и немолодой, каштановые волосы с проседью и аккуратная бородка. К такому доктору невольно испытываешь уважение, поскольку он излучает уверенность и компетентность.
     — Добрый день, доктор, — мое имя — Шерлок Холмс, и мне очень нужно поговорить с вами о трагедии с девочками Сэмпсон. Я расследую этот случай по поручению одного из…, — тут сыщик слегка замялся, — одного из друзей семьи.
     — Очевидно, это мистер Эдвард Сэмпсон, брат покойного Дональда?
     — Боюсь, я не уполномочен называть имя моего клиента, — вывернулся Холмс. Разве мог он сказать этому серьезному человеку, что его клиент — одиннадцатилетняя девочка.
     — Это и так понятно, — махнул рукой доктор Филимор. — После смерти мистера Сэмпсона кроме Эдварда никому не было дела до его дочерей. Впрочем, его супруга всегда очень легкомысленно относилась к выбору нянь для своих детей. Ну, хорошо, мистер Холмс. Я отвечу на все ваши вопросы, тем более, что отчасти чувствую себя виноватым в том, что случилось с детьми.
     — Почему же? — спросил Холмс, стараясь не показать, насколько этот момент ему интересен.
     — Видите ли, мистер Холмс, я большой поклонник оперы, особенно итальянской. Но у меня редко появляется возможность попасть в театр. А в тот вечер, когда все это случилось, я как раз и был в театре, причем вместе с сестрой, так, что даже если за мной и посылали, дома никого не было. Если бы оставалась сестра, то она нашла бы способ вытащить меня из театра. Но она была со мной на премьере «Риголетто» в театре Ковент-Гарден, а наша экономка, узнав, что мы собираемся ужинать в ресторане после театра, отправилась в гости к родственнице и заночевала там. Ее кузина, кажется, живет на другом конце Лондона.
     — А вы всегда ходите в театр с сестрой?
     — Это не всегда возможно, но она, так же как и я, обожает оперу.
     — А билеты вы купили заранее?
     — Нет, — сокрушенно покачал головой доктор Филимор. — За это я себя и виню.
     Холмс недоуменно поднял брови.
     — Дело в том, — объяснил доктор, — что я вообще не собирался в театр в этот день. Билеты на премьеру слишком дороги для меня. Я рассчитывал послушать «Риголетто» позже, когда цены на билеты упадут. Но с утренней почтой я получил письмо, в котором была благодарность за удачное лечение и два билета в ложу на премьеру. Естественно, я не смог устоять. И только потом я сообразил, что письмо было не подписано. Сначала я подумал, что его отправил мистер Лоуренс, он очень богат и иногда позволяет себе такие эксцентричные жесты, правда, я не узнал его почерк, но письмо мог написать и его секретарь, они у него меняются каждый месяц. Но позже мне сказали, что мистер Лоуренс уже неделю, как уехал в Ниццу. Так что я остался в недоумении.
     — Письмо сохранилось? — резко спросил Шерлок Холмс.
     — Возможно, если его не выбросили во время уборки. Моя сестра имеет привычку сгребать с моего стола все бумаги и отправлять их в корзину. Но мы поищем. А вы полагаете, это важно?
     — Но вы же сами так думаете, доктор. Иначе вы бы так не волновались последние несколько дней.
     — Почему вы думаете, что я волнуюсь?
     — Я заметил, что вы все время ходите по кабинету, и уже успели протоптать две дорожки на вашем прекрасном ковре. Боюсь, ваша сестра не будет от этого в восторге.
     — Вы думаете, что меня могли специально удалить, воспользовавшись моим пристрастием к опере, о котором известно всем моим знакомым и пациентам?
     — Я пока еще не склонен делать выводы. Впрочем, это был только первый момент, который я хотел прояснить.
     — А что еще?
     — Девочки первый раз заболели накануне. По рассказу свидетелей у них было некоторое недомогание из-за несвежего молока.
     — Это меня тоже удивило — признался доктор Филимор. — Когда мой молодой коллега, доктор Стэмфорд, пришел ко мне с рассказом об этой трагедии, я был поражен. Понимаете, мистер Холмс, я наблюдал всех трех малышек с рождения. У них никогда не было проблем с пищеварением. Однажды, когда еще был жив мистер Сэмпсон, меня вызвали к ним, поскольку Дайана и Дороти наелись мяса из кошачьей миски. Мясо было несвежее, оно уже попахивало, и его даже кошка не стала есть. Так вот, у девочек не было ни малейшего недомогания. А здесь выяснилось, что они заболели из-за скисшегося молока. И как это молоко могло попасть к младшей? Впрочем, миссис Сэмпсон всегда брала в няньки самых ненадежных девиц, тех, кто запрашивал самое маленькое жалование.
     — А где мне найти доктора Стэмфорда? — поинтересовался Холмс. Он был рад, что имя непосредственного свидетеля трагедии всплыло в разговоре самым естественным образом.
     — Он вообще-то не практикует в этом квартале, он работает в больнице святого Варфоломея, а меня замещает, если появляется необходимость, — пояснил доктор Филимор. — Живет он здесь недалеко, я напишу вам адрес.
     — Благодарю вас, доктор, — сказал Холмс на прощание, — и пожалуйста, если найдете то письмо, отправьте его ко мне на Монтегю-стрит, 15.
     — Разумеется, мистер Холмс, удачи вам.
     До встречи с поверенным Троттером оставалось достаточно времени, и Холмс отправился на поиски молодого доктора Стэмфорда. Дома его не оказалось, но его квартирная хозяйка охотно сообщила, что доктор отправился на прогулку в парк, поскольку ему совершенно необходимо успокоить нервы, слегка расстроенные тем трагическим событием, коему он был свидетелем. Пожилая дама вообще отличалась разговорчивостью, и Холмс без труда выяснил, что доктор Стэмфорд предпочитает прогуливаться в дальнем конце парка возле скульптуры девушки с кувшином, поскольку там не бывают ни дети с няньками, ни пожилые леди. Руководствуясь подробными инструкциями, Холмс без труда отыскал своего свидетеля.
     Молодой врач с самым несчастным выражением лица бродил вокруг обнаженной леди с разбитым кувшином (скульптура символизировала сожаление по поводу утраченной добродетели).
     — Доктор Стэмфорд? — окликнул его Шерлок Холмс.
     Доктор вздрогнул и обернулся:
     — Да, это я? А что вы хотите, сэр? Вы из полиции?
     — Мое имя — Шерлок Холмс. Я не из полиции, я веду частное расследование по поводу смерти девочек Сэмпсон.
     — Спрашивайте, — обреченно вздохнул Стэмфорд.
     — Вы вините себя в их смерти?
     — Да, мистер Холмс, — почти простонал врач. — У меня совсем нет опыта, я ничем не смог им помочь. Если бы на моем месте был доктор Филимор…
     — Я полагаю, что вы ни в чем не виноваты, доктор, — мягко сказал Холмс. — В том, что дети умерли, вашей вины нет, все было подстроено специально. И я полагаю, что причиной их смерти было отравление.
     — Я тоже думал об этом, — сказал Стэмфорд. — Я даже отдал на анализ образцы рвоты, но никаких следов известных ядов в лаборатории не нашли.
     — Естественно. Видимо яд был органического происхождения из тех, которые очень быстро выводятся из организма.
     — Вы уверены? — спросил врач с надеждой в голосе. — И это не моя некомпетентность всему виной? Я ведь уже почти решил оставить профессию врача…
     — Вы стали невольным участником трагедии, доктор. Причем все было очень умело организовано. Я еще раз повторю, что вашей вины в случившемся нет. Бедные дети были обречены уже давно. И если вам стало легче от моих слов, постарайтесь отвлечься от ваших переживаний и подробно описать все события того вечера.
     — Я постараюсь, мистер Холмс. Честно говоря, вы сняли такой камень с моей души… Но кто?...
     — Не отвлекайтесь, доктор, — улыбнулся Холмс. — Сначала — факты.
     — Хорошо. Я попытаюсь… В тот вечер я довольно поздно вернулся из госпиталя, я очень устал и решил лечь спать сразу после ужина. Думаю, я уже задремал, когда в дверь постучала моя квартирная хозяйка, миссис Дуглас и сказала, что ко мне пришли. Это была горничная миссис Сэмпсон, кажется, Хетти, нет, Салли. Она сказала, что младшим девочкам плохо, а в доме доктора Филимора никого нет. Дело в том, что в нашем квартале все знают, что если доктор Филимор не может принять пациента, то можно обратиться ко мне, я его подменяю. Я, естественно, встал, собрался и пошел вслед за девушкой.
     — Во сколько это было?
     — Полагаю, около одиннадцати вечера, может, чуть раньше, или чуть позже. Я не смотрел на часы.
     — Хорошо, продолжайте.
     — В доме царила суматоха, ко мне подбежала няня девочек, Молли, и сказала, что их рвет, и у них жар и судороги. Я сразу же поднялся в комнату девочек. Младшей моя помощь уже не понадобилась. Она умерла до моего прихода. Две старшие скончались в течение пары часов в ужасных мучениях, и я практически ничем не смог облегчить их состояние.
     Доктор вздохнул, и Холмс поспешил задать следующий вопрос, чтобы не дать ему снова погрузиться в состояние меланхолии:
     — Когда вы осматривали детей, вы не заметили никаких повреждений на коже? Ранки, укусы, что-нибудь подобное?..
     — А ведь действительно, — вспомнил Стэмфорд, — у всех трех девочек на личиках было по нескольку мелких укусов от каких-то насекомых. Я даже спросил, откуда они, и няня смутилась, и сказала, что накануне вечером служанка забыла прикрыть окно, и в комнату налетели какие-то мошки.
     — Понятно. А мать девочек вы видели?
     Врач внимательно посмотрел на Холмса, так, как иногда смотрят на фокусника, извлекающего из цилиндра кролика, а из кармана фрака — букет цветов.
     — Вы правы, мистер Холмс, — ответил он. — Я не видел миссис Сэмпсон. То есть, вообще, я ее видел раньше, я знаю ее в лицо, она очень красивая женщина. Но в тот ужасный вечер она не появлялась в детской. А вы уверены, что она была дома?
     Холмс кивнул, сказав на прощание:
     — Не терзайте себя, доктор. Еще раз повторю, что вашей вины или ошибки в том, что случилось с детьми, нет. Они стали жертвой опытного и безжалостного злодея, и, увы, ничьи усилия не смогли бы их спасти. Но, возможно, мне еще понадобится ваша помощь, чтобы завершить расследование и добиться правосудия.
     — Я всегда к вашим услугам, сэр, — просто ответил доктор Стэмфорд.
     Холмс повернулся и пошел к выходу из парка. Стэмфорд, слегка повеселевший, проводил его взглядом и внезапно подумал, что неплохо бы пойти прогуляться до клуба, сыграть в бильярд и поужинать в приятной компании. Такие мысли не посещали его с той кошмарной ночи, и он даже удивился тому, как легко этот молодой человек, его сверстник, которого он видел впервые в жизни, вывел его из депрессии. Стэмфорд решил, что надо следовать зову желаний и отправился на поиски своих невинных удовольствий.
     Шерлок Холмс тоже ехал в клуб, знаменитый «Клуб холостяков», на встречу с поверенным покойного мистера Сэмпсона мистером Юджином Троттером. Пока его кэб уверенно прокладывал путь через бесконечные лабиринты лондонских улиц, Холмс размышлял о том, что убийство девочек было организовано с невероятной четкостью: преступник ловко устранил со своего пути опытного доктора Филимора, причем вместе с сестрой, которая непременно вызвала бы его из театра, если бы оставалась дома. Затем на совершенно законных основаниях был приглашен доктор Стэмфорд, который не знал детей и к тому же только начинает практиковать, так что не смог бы заметить ничего подозрительного просто в силу недостатка опыта. К тому же у детей всегда были самые неопытные няни. Все это в сумме давало один результат: убийство девочек Сэмпсон организовала их мать.
     Холмс давно уже понял это, но даже самому себе не хотел признаваться, что неумолимая логика подводила его именно к подобному чудовищному выводу. У него не хватало только двух вещей, чтобы передать дело в полицию: во-первых, мотива, но об этом он надеялся узнать у поверенного Троттера, а, во-вторых, способа убийства. Он подозревал, что это был какой-то яд, из тех, что мало известны в Европе, и что мать могла занести его детям через кожу, поврежденную укусами каких-то насекомых, тем более, что история с окном, которое забыли закрыть, выглядела очень подозрительной. Были еще детали, нуждающиеся в прояснении, но это Холмс решил отложить на следующий день.
     «Клуб холостяков» предоставлял одиноким джентльменам все возможности для самого комфортного отдыха. Здесь была уютная бильярдная, пара тихих залов для картежников, специальное помещение для любителей фехтования, библиотека с огромным выбором такой развлекательной литературы, которую никогда не возьмут в руки приличные молодые леди, если они мечтают о замужестве, но главное, за что ценили клуб его завсегдатаи, это была его кухня. Обедать и ужинать в клубе собирались гурманы со всего Лондона, счастливо женатые мужчины подчас умоляли своих холостых приятелей о приглашении на дегустацию очередного шедевра, который ваял на клубной кухне знаменитый французский шеф-повар, которому, по слухам, платили столько, что он давно уже мог бы выкупить весь этот клуб со всеми потрохами.
     Не удивительно, что мистер Троттер, завсегдатай клуба, обзавелся солидным брюшком и парой лишних подбородков, которые, впрочем, придавали его лицу весьма добродушный вид, маскируя умный проницательный взгляд и жесткие манеры опытного юриста. Впрочем, к Холмсу, с которым ему уже доводилось встречаться, Троттер относился с большим уважением. Молодой человек в прошлый раз произвел на него весьма положительное впечатление.
     Холмс нашел мистера Троттера в курительной «Клуба холостяков», где тот вместе с дюжиной прочих завсегдатаев с нетерпением ожидал ужина.
     — О, мистер Холмс! — обрадовался Троттер. — Что привело вас сюда? Неужели, наша кухня? Буду рад составить вам протекцию! Или вы желаете вступить в наши ряды?
     — Мне жаль портить вам ужин, мистер Троттер, — сказал Холмс, — но я к вам по делу.
     — Не сомневаюсь в этом, — вздохнул любитель хорошей кухни. — Впрочем, ваши истории подчас весьма способствуют пищеварению. Я, знаете ли, люблю поломать голову над криминальными загадками, хотя самому редко приходится сталкиваться с чем-то подобным. Знаете, дорогой мистер Холмс, ведь жизнь обычного нотариуса — это сплошная рутина…
     — Вы ведь вели дела семьи Сэмпсон, не так ли? — Холмс решительно прервал его разглагольствования, зная, что Троттер вообще любит поболтать ни о чем.
     — О! Я так и думал, что вас заинтересует эта трагедия! Или у вас есть клиент?
     — Возможно, — осторожно сказал Холмс. — Меня интересует завещание мистера Дональда Сэпмсона, насколько я понимаю, он был довольно состоятельным человеком…
     — Банкир и очень богат, — коротко пояснил Троттер. — А с завещанием были кое-какие нюансы… Его первая жена умерла лет десять назад, после этого он написал завещание, в котором все его имущество и доходы переходили его младшему брату Эдварду. Эдвард — содиректор банка, и их состояния примерно равны. Он, кстати, холостяк и тоже завсегдатай нашего клуба.
     — Но это только начало истории, не так ли?
     — Вы как всегда, бесконечно проницательны, мистер Холмс. Дональд вообще любил переписывать свое завещание с учетом своих новых жизненных обстоятельств. Когда он женился на миссис Джейсон, он завещал все ей. А вот потом, когда у него родились девочки, все изменилось. Вообще-то он был уверен, что у него не может быть детей, их же не было в первом браке.
     — Он верил своей второй жене?
     — Сначала сомневался, но потом стало ясно, что обе старшие дочери похожи на него как две капли воды, никакого сомнения, что он их отец, быть просто не могло.
     — И тогда он снова переписал завещание?
     — Да. Его отношения с женой к тому времени уже начали портиться. Вы видели ее? Она потрясающе очаровательная женщина, но холодна как лед. К тому же она начала тратить его деньги с умопомрачительной скоростью. В общем, когда родилась третья дочь, он оставил все свое состояние в равных долях девочкам, опекуном до их замужества был назначен его брат Эдвард, если девочки до замужества не доживают, деньги идут на благотворительность. Дональд еще при жизни финансировал несколько больниц и детских приютов.
     — Значит, брату было бы выгоднее, если бы дети остались живы?
     — Ну что вы такое говорите, Холмс! Эдвард — прекрасный человек, и он никогда бы…- тут юридическая составляющая взяла верх, Троттер замолчал на мгновение и уже другим, профессиональным тоном, добавил. — По завещанию Эдвард получил фамильную библиотеку, письменный стол, который когда-то принадлежал их отцу, ну и еще несколько безделушек, вроде запонок и галстучной булавки.
     — А что получила в конечном итоге жена?
     — Дом, но без права продажи до замужества дочерей. Сто фунтов годового дохода.
     — Немного. А ее дети от первого брака?
     — Пятьсот фунтов девочке к замужеству, и полторы тысячи мальчику на обучение. Этими средствами тоже распоряжается Эдвард.
     — Тогда непонятно, ради чего мать могла пойти на убийство. Продажа дома?
     — Сумма приличная, но на всю жизнь не хватит… Постойте, Холмс! Я вспомнил. Есть еще страховка! И Дональд не успел переоформить ее на брата. По пятьдесят тысяч фунтов на ребенка!
     — А на старших?
     — Нет, только дочери Дональда.
     — Стало быть, в целом, теперь если она еще и дом продаст, то получит около 200 тысяч фунтов?
     — Возможно и больше. Да, вот вам и мотив, мистер Холмс. Но я все равно не могу представить…
     — А я не могу понять, зачем такая поспешность, — сказал Холмс задумчиво. — Почему ей понадобилось убивать детей именно сейчас? Вы что-нибудь о ней знаете?
     — О миссис Сэмпсон? Кажется, ее зовут Фиона. Ее первый муж был моряком и погиб во время кораблекрушения…
     — Понятно, — кивнул Холмс. — О миссис Сэмпсон известно только то, что она сама пожелала рассказать окружающим. Преступление налицо, мотив имеется, а доказать ничего нельзя… Мне надо идти, мистер Троттер, прошу меня извинить.
     — Мистер Холмс, а как же ужин! — расстроился добросердечный юрист.
     Но Холмс уже покидал здание клуба. Он чувствовал, что настало время сесть и как следует поразмыслить. Вернувшись домой, он удобно устроился в кресле, закурил трубку и начал приводить в порядок сначала полученную информацию, а затем и собственные теории. К утру схема действий была готова, и Холмс, едва рассвело, выскочил из дома, забыв о еде и не чувствуя никаких последствий от бессонной ночи.
     Он вернулся домой в середине дня, весьма довольный результатами своих изысканий, и немного пожалел только о том, что ему было не с кем поделиться своими успехами. Он решил переодеться, перекусить, и отправиться в Скотланд-Ярд на встречу с инспектором Лестрейдом, поскольку пришел к выводу, что уже пора подключать к делу полицию. Он уже собирался выходить, когда на лестнице послышались чьи-то шаги, какое-то пыхтение, а затем раздался отчаянно громкий звонок.
     Холмс немедленно распахнул дверь и увидел свою юную клиентку в сопровождении дамы весьма примечательных габаритов, еще не старой, но уже и не молодой. Дама была в шляпке с вуалью, в руках держала зонтик и какой-то сверток, к тому же она пыхтела как паровоз, стараясь отдышаться после подъема пешком на третий этаж
     — О, мистер Холмс! — радостно воскликнула Джейн. — Как хорошо, что мы вас застали!
     — Джейн, — укоризненно сказала сопровождающая девочку дама, — где твои манеры!
     — Ой, простите, мистер Холмс. Добрый день мистер Холмс, — мисс Марпл присела в легком книксене. — Позвольте представить вам мою тетю, миссис Элен Портер.
     — Прошу вас, дамы, — Холмс проникся торжественностью момента и пригласил их пройти.
     Миссис Портер неодобрительно взглянула на беспорядок в книгах и бумагах, на табачный пепел, рассыпанный по ковру, на недопитую чашку кофе. «Ох уж эти холостые мужчины», — говорил ее взгляд.
     — Прошу прощения за беспорядок, — Холмс почувствовал неодолимую потребность извиниться перед гостьей. — Садитесь, пожалуйста
     — О, ничего страшного, — любезно сказала пожилая леди, удобно размещаясь на диване. — Я все понимаю, это типичное жилище холостяка. Мой Джеймс, конечно, до того как мы поженились, жил точно в таком же хаосе. Но мы не должны терять время на все эти любезности. Мы ведь пришли по делу, не так ли, Джейн.
     — Вчера вечером я все рассказала тете, и она сказала, что я поступила правильно, потому что надо защитить Сесили и Роберта.
     — Вы тоже полагаете, что во всем виновна их мать? — удивился Холмс.
     — Ну конечно, мистер Холмс. Мы с Джейн сразу это поняли, — сказала тетя Элен, добродушно улыбаясь. — Наследство, не так ли?
     — Вы почти правы, — серьезно ответил Холмс, — страховка и дом. Основное состояние мистера Сэмпсона после смерти дочерей уходит на благотворительность.
     — Вам надо торопиться, судя по всему, они собираются уезжать, причем куда-то в теплые края. Мы с Джейн были сегодня у «Робинзона и Клеверса», вы, наверное, знаете, такой большой универсальный магазин, так Джейн заметила там юную Сесили, а та была с матерью и братом. Они покупали все для дальней дороги. Чемоданы, баулы, дорожные платья… Мы решили, что вам нужно об этом знать, мистер Холмс.
     — Я очень благодарен вам, миссис Портер, и, конечно, вам, мисс Марпл. То, что вы рассказали, требует ускорить события. Сейчас я еду в Скотланд-Ярд, к моему знакомому инспектору и постараюсь убедить его действовать, причем решительно. Но, боюсь, что улик для того, чтобы обвинить миссис Сэмпсон в убийстве дочерей, у меня все же недостаточно.
     — А мужа она точно не убивала? — поинтересовалась мисс Марпл невинным детским голоском.
     — Трудно сказать, но его врач не сомневается в том, что у него было больное сердце, а его поверенный говорит, что миссис Сэмпсон знала, что по завещанию после смерти мужа получит лишь небольшой годовой доход и право жить в его доме. Возможно, если бы он прожил подольше, она смогла бы как-то уговорить его оставить ей что-нибудь еще. Видимо, все же она его не убивала.
     Мисс Марпл задумчиво кивала.
     — А нет ли какого-нибудь способа получить признание от самой миссис Сэмпсон? — спросила тетя Элен.
     — Ну, один козырь в запасе у меня есть. Особой юридической силы он не имеет, но на такую женщину, как миссис Сэмпсон, возможно, произведет впечатление. К тому же у меня есть доказательства, что она виновна в другом преступлении, не столь серьезном, как убийство, но достаточном для того, чтобы ее арестовать и начать следствие.
     — Мистер Холмс, — мягко сказала миссис Портер. — Вы меня простите, я всего лишь старая глупая женщина, но мне очень хочется дать вам один маленький совет. Возможно, это вам поможет уличить эту ужасную миссис Сэмпсон.
     Холмс вопросительно поднял брови, а миссис Портер продолжала:
     — Попробуйте получить у нее признание публично, так, чтобы это произошло в присутствии свидетелей, а не в закрытой комнате полицейского участка. Тогда, если она выдаст себя, ей уже некуда будет деваться… Ну и полиция, конечно, пускай присутствует.
     — Отличный совет, миссис Портер, я вам очень благодарен. Попробую организовать такую встречу в конторе мистера Троттера. Это не вызовет у нее подозрений, ведь она должна получить теперь документы на дом, который переходит в ее собственность после смерти девочек. Надо будет пригласить брата покойного мистера Сэмпсона, Эдварда, обоих врачей, мистер Троттер, конечно будет, еще инспектора Лестрейда, если он согласится в этом участвовать, ну и еще одного человека, или… — Холмс задумался… — или еще трех человек и лучше в сопровождении парочки констеблей.
     — Вы говорите загадками, молодой человек, — миссис Портер улыбнулась ему так, как улыбалась бы любимому племяннику, совершившему героический подвиг или, по крайней мере, сдавшему на отлично университетский экзамен.
     Холмс внимательно посмотрел на нее, и у него появилось ощущение, что она прекрасно понимает, какой козырь он держит в рукаве, чтобы уличить миссис Сэмпсон.
     — О, тетя! — воскликнула взволнованная Джейн. — Как жаль, что мы не сможем увидеть все своими глазами. Мне так хочется знать, удастся ли мистеру Холмсу арестовать миссис Сэмпсон.
     Миссис Портер внимательно посмотрела на любимую племянницу и серьезно сказала:
     — Джейн, дорогая, ты же знаешь, что контора поверенного — это публичное место. Туда может прийти совершенно любой человек со своими проблемами. И иногда клиентам приходится немного подождать в приемной. Наверняка там найдутся удобные стулья или кресла, а двери в кабинет могут прикрываться не очень плотно…
     — О, тетя! — выдохнула Джейн. — Неужели это возможно!
     — Думаю, что нам будет полезно прогуляться до конторы мистера Троттера, если, конечно, мистер Холмс любезно согласится подсказать нам в какой день и в котором часу он планирует провести это собрание.
     — Полагаю, все будет готово к завтрашнему утру, миссис Портер. Я, пожалуй, пришлю вам записку.
     В дверь снова постучали:
     — Письмо для мистера Холмса! — закричал мальчишка-посыльный.
     Холмс принял конверт, сунул мальчику несколько мелких монет, и с удовлетворением понял, что письмо послано доктором Филимором. Миссис Портер поднялась с дивана и потянула за собой Джейн:
     — Идем, дорогая, не будем мешать мистеру Холмсу, у него еще много дел.
     — Во встречи, миссис Портер и мисс Марпл, — машинально проговорил Холмс, не отрываясь от послания.
     В конверт помимо краткой записки доктора Филимора был вложен слегка помятый листок дорогой бумаги, на котором не слишком разборчивым почерком было написано несколько слов:
     «Уважаемый доктор Филимор, прошу принять вас этот скромный подарок в знак признательности от излечившегося пациента».
     Подписи не было. Холмс достал из секретера еще один лист бумаги с текстом, сильную лупу и занялся сравнением. Затем он удовлетворенно хмыкнул, сложил оба листа бумаги вместе, убрал во внутренний карман пиджака, и быстрым шагом вышел из квартиры. Ему надо было торопиться.
     С вечерней почтой миссис Элен Портер получила короткое письмо:
     «Завтра, в 11 часов утра. Холмс».
     Она положила письмо на каминную полку и позвала Джейн:
     — Ты еще хочешь побывать в конторе нотариуса, дорогая?
     — О, тетя! Я не знаю, как вас благодарить…
     — Мы идем туда завтра к 11 часам.
     — Куда это вы идете? — поинтересовался майор Портер, услышавший часть разговора.
     — У нас важное дело, дорогой, — с невинным видом ответила мудрая тетя Элен.
     — Магазины, конечно же, — умиротворенно зевнул дядя Джеймс. — Что для вас, женщин, может быть более важным.
     И отправился в гостиную, где его ждали камин, уютное кресло, бокал портвейна и мемуары какого-то знаменитого военачальника. Тетя Элен и Джейн переглянулись с видом заговорщиков, и Джейн отправился в спальню. Она достала свой дневник и сделала новую запись:
     «Завтра должен быть совершенно необычный день. И ужасный и замечательный одновременно, если такое, конечно возможно. Я только очень волнуюсь за Сесили и Роберта. Как они перенесут то, что должно будет случиться? И я снова увижу мистера Шерлока Холмса. Если он и, правда, так похож на мистера Бересфорда, то у него все должно получиться, как получилось у мистера Бересфорда, когда он починил орган нашей церкви буквально за десять минут до приезда епископа».
     На следующее утро мисс Марпл выбрала самое красивое из своих новых платьев — голубое, надела шляпку с анютиными глазками, которая так прекрасно подходила к ее белокурым волосам, взяла сумочку с необходимым набором вещей (носовой платок, мятные пастилки и все такое…) и была готова. Тетя Элен тоже принарядилась, она была такой величественной в пышном бежевом наряде и шляпе с лентами и перьями.
     — Эбби, — позвала она компаньонку. — Вы с нами не пойдете, оставайтесь дома, возможно майору что-нибудь понадобится. А нам с Джейн пора.
     И они пешком отправились в контору поверенного Троттера, благо это было совсем недалеко.
     Декорации были готовы заблаговременно. Об это позаботились мистер Холмс и инспектор Лестрейд, который без лишних разговоров согласился участвовать в предполагаемом мероприятии. Еще бы, даже самый неблагоприятный исход дела гарантировал ему раскрытие одного довольно серьезного по меркам викторианской Англии преступления, а уж если все обернется удачно, то полиция запишет в свой актив раскрытие тройного убийства, никак не меньше. Естественно, Лестрейд не хотел упустить такой шанс, а тем более, добровольно передать удачу в руки своему вечному сопернику инспектору Грегсону.
     Миссис Сэмпсон было отправлено официальное приглашение от поверенного Троттера с просьбой прийти в его контору к 11 часам. К этому времени декорации были готовы. В кабинете Троттера расположились оба врача, доктор Филимор и доктор Стэмфорд, а также брат покойного Дональда Сэмпсона Эдвард, за дверью, ведущей из кабинета в чулан, где у Троттера хранились архивные бумаги, находились Лестрейд, два констебля и еще трое человек, с которых полицейские не спускали глаз. В кабинете у окна стоял Шерлок Холмс, весьма довольный получившейся мизансценой. В приемной с самым невинным видом восседали миссис Портер и ее юная племянница мисс Джейн Марпл, изображая клиентов поверенного, совершенно случайно пришедших несколько раньше, чем им было назначено.
     Миссис Сэмпсон, облаченная в элегантное дорожное платье, появилась ровно в одиннадцать. Неожиданным было только то, что она привела с собой детей. Сесили и Роберт, тоже в новеньких дорожных костюмах робко вошли в приемную вслед за матерью.
     — Ждите меня здесь, я быстро, — уверенно сказала Фиона Сэмпсон, энергично вошла в кабинет и захлопнула за собой дверь.
     — О, Джейн! — заметила подругу Сесили. — А что ты тут делаешь?
     — Я сопровождаю тетю, — честно сказала мисс Марпл. — А ты?
     — А мы с мамой уезжаем, — объяснила Сесили. — Прямо сейчас. Нас внизу ждет экипаж, сразу отсюда мы едем в порт…
     — Тише, — сказала Джейн. — Мы не должны мешать старшим…
     Она встала со своего места, прошлась по приемной от входной двери до двери в кабинет поверенного, потом покосилась на тетю, которая лукаво ей подмигнула, и осторожно приоткрыла дверь в кабинет. Подглядывать она не стала, все равно узкую щель полностью закрывала широкая спина доктора Филимора, но зато теперь в приемной было слышно все, что происходило в кабинете.
     — А, вот и вы, миссис Сэмпсон, — радостно приветствовал ее поверенный Троттер. — Вы как раз вовремя…
     — Прошу прощения, господа, — слегка растерялась миссис Сэмпсон. — Я не понимаю… Я ведь пришла по делу.
     — Мы все здесь собрались по делу, — сказал Шерлок Холмс. — По вашему делу, миссис Джейсон.
     — Простите. Но я была миссис Джейсон, пока не овдовела и не вышла второй замуж. Видимо, вам это неизвестно, мистер…
     — Шерлок Холмс, к вашим услугам, — слегка поклонился ей Холмс. — Но боюсь, что как раз вашему второму мужу и его поверенному было неизвестно, что вы вышли замуж второй раз будучи в законном браке с мистером Джейсоном.
     — Что вы такое говорите, сэр! — возмутилась миссис Сэмпсон. — Мой муж, Ричард Джейсон был старшим помощником на корабле «Мавритания», который затонул у берегов Суматры шесть лет назад. Тогда никто из команды не смог спастись…
     — Верно, — сказал Холмс. — Но ведь вы были замужем не за Ричардом Джейсоном, моряком, а за Робертом Джейсоном, естествоиспытателем, одним из самых блестящих выпускников Королевской горной школы, учеником и другом мистера Томаса Гексли, который как раз шесть лет назад отправился в собственную экспедицию на Суматру для изучения пресмыкающихся. Вот ваше свидетельство о браке с мистером Джейсоном… К тому же вашего сына зовут не Ричард, а Роберт, также, как его отца… И, кстати, мистер Ричард Джейсон, вдовой которого вы представляетесь, тоже был женат. Его вдова, миссис Памела Джейсон и трое ее детей, которые проживают в Портсмуте, были очень удивлены, узнав о вашем существовании…
     — Но я… Я не хотела ничего дурного… — слегка смутилась миссис Сэмпсон. — Муж уехал на Суматру, оставил меня практически без средств с двумя детьми… Что я должна была делать?
     — Это серьезный проступок миссис Сэмпсон, вернее, миссис Джейсон, — строго сказал поверенный Троттер. — Вам грозит суд по обвинению в двоемужестве и несколько месяцев тюрьмы. Разумеется, ваш брак с мистером Сэмпсоном будет признан недействительным и, соответственно, никакого наследства после смерти мистера Сэмпсона вы не получите.
     — А страховка? — быстро спросила миссис Сэмпсон. — Я же получаю ее не как жена мистера Сэмпсона, но как мать его детей!
     — Вряд ли вы можете претендовать на страховку после того, как сами убили своих дочерей, — сурово сказал Шерлок Холмс.
     — Да как вы смеете! — возмутилась миссис Сэмпсон. — У меня такое горе… И к тому же они умерли от болезни…
     — Они умерли от отравления, — спокойно сказал Шерлок Холмс. — Господин инспектор, ваш выход.
     Лестрейд вышел из соседней комнаты, держа в руках фанерный ящик с несколькими дырочками, проделанными в крышке. Вслед за ним констебли буквально втащили в комнату мужчину средних лет, загорелого до черноты, в белом костюме, более уместном в тропиках, и двух совсем юных девушек восточного типа, одетых в саронги.
     Фиона Сэмпсон застыла на месте. Казалось, она на мгновение потеряла дар речи, но потом, словно очнувшись, она вцепилась мужчине в лицо:
     — Негодяй! Подлец! Я же из-за тебя все это делала! Я любила тебя! Я воровала у мужа деньги на твою проклятую экспедицию! Я убила своих дочерей, чтобы получить страховку! А ты опять… Вот значит каких ящериц ты там изучаешь!
     Потом она словно опомнилась и выскочила в приемную. Присутствующие как будто оцепенели. Даже Холмс не сразу пришел в себя после такого бурного проявления эмоций. Фиона пролетела мимо собственных детей и бросилась к двери на лестницу. Секундного промедления полицейских было бы достаточно, чтобы она выскочила на улицу и прыгнула в экипаж, который ждал ее с багажом прямо возле конторы. Но дверь оказалась заперта. И пока преступница машинально дергала за ручку, подоспели Шерлок Холмс, Лестрейд и констебли.
     Женщине надели наручники, а юная мисс Марпл подошла к Шерлоку Холмсу и изысканно вежливо, как ее всегда учила тетя Элен, сказала:
     — Простите пожалуйста, мистер Холмс, если я вас отвлекаю… Вот ключ от двери… Наверное, это будет не очень хорошо, если господам полицейским придется ее сломать.
     — Вы заранее закрыли дверь? — удивился Лестрейд
     — Да, я подумала, что это может оказаться полезным… — сказала Джейн с милой улыбкой. — А что теперь будет с Сесили и Робертом? Ведь их папа оказался жив?
     — Мистер Джейсон тоже арестован, — сообщил Лестрейд официальным тоном. — Следствие еще должно разобраться, есть ли его вина в этом ужасном преступлении…
     — Я могу взять их к себе, пока все не выяснится, — сказала миссис Портер. — Да и Джейн будет веселее… Пойдемте, дети.
     Она взяла за руку Роберта и Сесили, и собралась на выход. Брат и сестра Джейсон послушно шли за ней, они были растеряны и испуганы, совершенно не понимая, что происходит. Их отца и двух восточных красоток тоже увели полицейские.
     — Тетя Элен, пожалуйста, — заговорила Джейн умоляюще, — можно я останусь? Мистер Холмс ведь вел это расследование по моей просьбе, должна же я узнать, как он все выяснил. И что там на самом деле случилось…
     Тетя Элен остановилась и подмигнула Холмсу. Это настолько не вязалось с ее величественной внешностью почтенной матроны, что Холмс просто открыл рот от удивления.
     — Мистер Холмс, — сказала она с улыбкой, — если вы дадите слово джентльмена, что доставите мисс Джейн домой к чаю, то я не возражаю, если она останется и послушает ваш рассказ. К тому же, как я понимаю, вам с ней еще нужно решить некоторые деловые вопросы…
     И мисс Джейн Марпл на законных основаниях вошла в кабинет поверенного Троттера и вместе со всеми присутствующими приготовилась слушать рассказ Шерлока Холмса.
     — Прежде всего, — сказал сыщик, — я должен прояснить один момент. Когда я вел это расследование, меня спрашивали, кто является моим клиентом. Возможно, своими ответами я ввел вас в заблуждение, господа, заставив предполагать, что мой клиент — мистер Сэмпсон. Я прошу у него прощения, если это как-то его задело.
     — Ну что вы, мистер Холмс, наоборот, я вам очень благодарен, ведь вы разоблачили эту ужасную женщину и не дали ей воспользоваться плодами своего преступления, — Эдвард Сэмпсон даже замахал руками.
     — Но, тем не менее, я должен представить вам мою настоящую клиентку, мисс Джейн Марпл. Она очень беспокоилась за свою подругу, мисс Сесили Джейсон, и потому обратилась ко мне.
     Мужчины обратили удивленные взгляды на очаровательную светловолосую девочку, которая сидела на неудобном стуле с осанкой и достоинством истинной леди.
     — Но расскажите же, мистер Холмс, как вы догадались, что на самом деле произошло, — попросил поверенный Троттер.
     — Я никогда не гадаю, мистер Троттер. Все мои выводы подчинены жесткой логике. Когда я впервые услышал о смерти трех маленьких девочек, у меня не было никаких причин подозревать в этом их родную мать. Я вообще не имел никаких доказательств того, что произошло убийство, а не болезнь или несчастный случай. Однако я познакомился со старшими детьми, и был очень удивлен тем, что за ними так плохо смотрят. А ведь они живут в достаточно состоятельной семье. У них даже не было гувернантки в течение нескольких месяцев. И это привлекло мое внимание к их матери, человеку, обязанному заботиться о собственных детях.
     Я выяснил, что после смерти второго мужа, миссис Джейсон, будем называть ее так, поскольку она не имела право носить имя миссис Сэмпсон, осталась вполне обеспеченной. Ей полагался приличный, хотя и не очень большой годовой доход, у нее был дом, все расходы за который оплачивались из состояния ее мужа, ей не нужно было содержать младших детей, поскольку их содержание также шло из денег мистера Сэмпсона, а опекуном значился его брат. Даже старшим детям были выделены некоторые суммы на обучение для Роберта и на приданное для Сесили.
     — Мой брат был очень щедрым человеком, — вздохнул Эдвард Сэмпсон. — И как он мог только жениться на такой особе…
     — Миссис Джейсон весьма привлекательная женщина, — сказала Шерлок Холмс равнодушно.
     — Она очаровательна, — вздохнул молодой доктор Стэмфорд. — И как это ужасно, что такой красоте не сопутствуют другие добродетели…
     — Поговорив с мистером Троттером, — продолжил Холмс, — я понял, что еще будучи замужем, миссис Джейсон отчаянно нуждалась в средствах. Мистер Сэмпсон ведь поменял свое к ней отношение и изменил условия завещания именно из-за того, что она постоянно куда-то тратила крупные суммы денег. Она даже нанимала самую дешевую прислугу, поскольку в ее распоряжении были суммы, выделенные на домашние расходы.
     Куда же замужняя женщина, которая ни в чем не знала отказа, могла тратить такие значительные средства? Если бы это были долги у портных или ювелиров, то муж бы об этом узнал. Кредиторы обратились бы прежде всего к нему. Женщину трудно заподозрить в наличии карточных долгов или в проигрышах на скачках… Все-таки это исключительно мужские привилегии… Конечно, у нее мог быть любовник, молодой, но отнюдь не такой щедрый как мистер Сэмпсон. Но за те пять лет, что миссис Джейсон была в браке, она родила троих детей, а значит для того, чтобы завести и удержать любовника у нее было не так много времени и возможностей.
     И тогда мне в голову пришло, что стоит проверить ее прошлое, и прежде всего, историю ее первого замужества. Я отправился в морское министерство и получил там информацию обо всех кораблекрушениях за 1874-75 годы, когда предположительно погиб первый муж миссис Джейсон. В списках действительно нашлось имя Ричарда Джейсона, старшего помощника на «Мавритании». Погибшему было 47 лет, и в документах была пометка, что его вдове и троим сиротам назначена пенсия. Причем возраст старшей дочери был указан — 15 лет. Как известно, Сесили в момент гибели ее отца было всего 6.
     Мена насторожили эти мелкие несоответствия. У миссис Джейсон до брака с мистером Сэмпсоном было двое детей, как вы знаете. Сесили ничего не говорила о том, что у нее имелся еще один брат или сестра. Моряк был намного старше миссис Джейсон, и особых средств не имел, иначе пароходство не стало бы назначать пенсию для его вдовы. Такой мужчина вряд ли мог бы заинтересовать эффектную миссис Джейсон.
     Тогда я решил найти ее свидетельство о браке. Это оказалось совсем не сложно. И сразу выяснилось, что она вышла замуж в 1867 году за мистера Роберта, а вовсе не Ричарда, Джейсона.
     Мистер Роберт Джейсон оказался личностью довольно известной в научном сообществе. Он был подающим надежды ученым-натуралистом, мистер Томас Гексли считал его своим лучшим учеником, но при этом у него была довольно скандальная репутация. Я поговорил с моим соседом, мистером Фельдманом, которые вращается в тех же кругах, что мистер Джейсон, и он мне рассказал, что как раз в 1874 году лорд Дарлингтон организовал экспедицию на Суматру для изучения тамошней флоры и фауны. Мистер Джейсон мечтал попасть в состав ее участников, но лорд отклонил его кандидатуру, несмотря на ходатайство мистера Гексли и блестящие рекомендации. Очевидно, свою роль сыграла именно скандальная репутация мистера Джейсона. Несколько раз его исключали из университета за драки в сомнительных питейных заведениях, были какие-то темные истории с женщинами…
     Женился он позднее, уже начав работать в лаборатории мистера Гексли. Его жена — Фиона Моррисон — была дочерью одного из его старших коллег. Судя по всему, она влюбилась в него без памяти, и ради мужа была готова на все. Ну а в том, что мистер Джейсон все же связал себя узами брака, очевидно главную роль сыграла ее красота. Вы видели ее сейчас, господа, так представьте, какой она была лет десять назад…
     — Вы правы, мистер Холмс, — вздохнул доктор Стэмфорд. Образ рыжеволосой красавицы так и не выходил у него из памяти.
     — Когда мистер Джейсон не смог поехать на Суматру с экспедицией лорда Дарлингтона, у него возникла идея организовать собственную экспедицию. Он даже решил, что это будет лучше, поскольку так он сможет заниматься именно тем, что интересно ему, а не вести исследования по заранее установленному плану. Некоторое количество спонсоров он нашел, но сумма оказалась слишком маленькой. Ее хватило бы только на то, чтобы добраться до Суматры. И вот тогда, не могу сказать точно, у кого именно, у самого Джейсона или у его жены, и возник этот план. Возможно, детали они начали продумывать уже после того, как в газетах был опубликован список моряков, погибших на «Мавритании», среди которых они нашли имя Ричарда Джейсона. Джейсон уехал на Суматру на те деньги, что у него были, его жена сменила место жительства и объявила себя вдовой моряка. С ее внешностью ей не составило труда найти себе подходящего богатого мужа. Даже дети не помешали…
     — Простите, сэр… А почему она не убила Сесили и Роберта?
     Все мужчины обернулись на этот невинный детский голосок, задавший такой ужасный вопрос.
     — Возможно потому, что они были детьми ее любимого мужа, — ответил Холмс так серьезно, как если бы его спросил взрослый человек. — Я думаю, что мистер Джейсон все же был привязан к своим детям, особенно к сыну и наследнику. Ведь не даром мастера Роберта назвали в его честь.
     Вероятно, поначалу все шло хорошо, мистер Сэмпсон, очарованный женой, ни в чем ей не отказывал, и она имела возможность оплачивать экспедицию своего мужа… Кстати, доктор Филимор, кажется следующим претендентом на роль ее мужа были вы. Но, когда миссис Джейсон обнаружила, что в вашем доме всем, и, прежде всего финансами, распоряжается ваша сестра, она отказалась от этой идеи…
     — Пожалуй, впервые в жизни я поблагодарю ее за это, — задумчиво сказал доктор Филимор. — Кто знает, от какой ужасной судьбы я был избавлен…
     — Затем, когда мистер Сэмпсон урезал ее расходы, а завещание составил в пользу своих дочерей, она почувствовала, что оказалась в ловушке. После того, как он умер, ситуация стала еще более сложной. И вот тогда она и вспомнила о страховке, которую ее муж не успел переоформить на брата. Плюс деньги от продажи дома, который также переходил в ее полное распоряжение только после смерти или замужества дочерей, но их замужества ей пришлось бы ждать не меньше пятнадцати лет… Видимо тогда и родился ее коварный план.
     — А мистер Джейсон в этом участвовал? — спросил поверенный Троттер. — Или она сделала все сама?
     — Орудие убийства говорит о том, что мистер Джейсон сыграл в организации убийства весьма существенную роль.
     — Орудие убийства? — удивился доктор Стэмфорд. — О чем это вы?
     — Вот об этом!
     Холмс торжественно поставил на стол фанерный ящик с дырочками на крышке, который принес инспектор Лестрейд.
     — Что это? — спросил доктор Филимор от имени всех присутствующих
     А юная мисс Марпл, хоть это было и не совсем прилично, проявлять такое любопытство, встала со своего места и подошла поближе. Ей пришлось подняться на носки и изо всех сил вытянуть шею, чтобы через плечо доктора Филимора разглядеть, что же это было такое. В ящике сидела ящерица. Совсем небольшая, тусклого серовато-зеленого цвета, она выглядела совсем не страшной. Однако Холмс не стал доставать ее и сразу после демонстрации снова как следует закрыл ящик.
     — Это гила, ядовитая ящерица, — сказал он. — Одна из тех омерзительных тварей, которых иногда создает природа, а преступные по натуре люди находят способы использовать опасные свойства их натуры. Сама по себе она не опасна. Она не может укусить, но ее кожа покрыла ядом, причем ядом особого свойства. Ее, в принципе, можно брать в руки, но если на вашей коже найдется хотя бы микроскопическая ранка, и яд с ее кожи попадет вам в кровь, даже в самых минимальных дозах, спасти вас уже не сможет ничто.
     Именно так и были убиты дочери миссис Джейсон. Накануне она подсыпала детям в молоко легкого слабительного, чтобы создать впечатление болезни. Но девочки отличались отменным пищеварением, поэтому их недомогание прошло слишком быстро. Впрочем, это не помешало женщине осуществить вторую часть своего плана. Она дождалась, когда няня детей уйдет к себе, и открыла окно их спальни. Естественно, мошкара и комары, которых много в том районе из-за прудов и фонтанов в парке, проникли в комнату и искусали детей. Следующим вечером, перед тем как отправить дочерей спать, она всего лишь коснулась губами ящерицы, а затем поцеловала детей. Чтобы не вызвать ни у кого подозрений и не подвергать старших детей опасности, поскольку она обычно целовала всех детей на ночь, она разрешила им лечь спать на час позже. К тому времени она уже стерла яд с губ.
     Я нашел кэбмена, который в ночь убийства привез сильно загорелого джентльмена с небольшой фанерной коробкой по адресу Пич-стрит, 34, подождал его десять минут, а потом с той же коробкой отвез обратно в гостиницу у Юстонского вокзала. Он сразу же узнал в своем пассажире мистера Джейсона. Чтобы не рисковать, они не стали оставлять ящерицу в доме. К тому же, я думаю, что для мистера Джейсона она представляет большую научную ценность.
     — А их теперь накажут? — спросила мисс Марпл, и смутилась, потому что все взрослые посмотрели на нее.
     — Боюсь, что ваши друзья, мисс Марпл, могут остаться сиротами, — вздохнул Троттер.
     — Но что же делать?!
     — Я позабочусь о детях Джейсона, — сказал Эдвард Сэмпсон. — С ними все будет хорошо. Не волнуйтесь, мисс Марпл.
     — Кстати, — обратился к ней Холмс, — а вы почему заподозрили миссис Джейсон, юная леди?
     Джейн смущенно улыбнулась:
     — Я видела ее один раз в кондитерской лавке… Она была очень похожа на миссис Кавендиш, которая снимала дом у нас в Сент-Мэри-Мид. Такая же красивая… И ужасно злая. Она всегда пинала всех кошек, которые попадались ей на пути… У миссис Кавендиш тоже был богатый муж, а потом вдруг приехал еще один человек и сказал, что он тоже муж миссис Кавендиш…
     — И чем же кончилась эта история? — заинтересовался доктор Филимор.
     — Я не знаю, — вздохнула Джейн. — Они все очень быстро уехали из Сент-Мэри-Мид. Только у миссис Кавендиш не было детей, — добавила она.
     — Пойдемте, мисс Марпл, — сказал Шерлок Холмс. — Я обещал вашей тете доставить вас домой к чаю.
     — Подождите, сэр, — остановилась Джейн. — Я должна заплатить вам… Я понимаю, что ваши услуги стоят гораздо дороже… И, может быть, вы спасли Сесили и Роберту жизнь, потому что, наверное, если бы мистер и миссис Джейсон придумали бы как извлечь выгоду из их смерти, они убили бы и их… Но у меня есть только этот соверен… Простите, пожалуйста.
     И она протянула ему монету. Эдвард Сэмпсон, решивший предложить Холмсу щедрое вознаграждение за это расследование, которое в какой-то мере помогло отомстить за смерть его любимых племянниц, подумал, что поговорит с Холмсом об этом в другой раз. Ему очень не хотелось обижать эту трогательную маленькую девочку.
     — Этого вполне достаточно, мисс Марпл, — сказал Холмс.
     Он торжественно взял ее соверен. Между прочим, он не принял чек от мистера Сэмпсона, сочтя это непорядочным по отношению к мисс Марпл. А ее соверен, проделав в нем отверстие, он прикрепил к цепочке от часов в память о своей самой юной клиентке.
     Миссис Джейсон была повешена, ее муж, который только участвовал в подготовке убийства, но сам его не совершал, получил пожизненный срок без права помилования. Эдвард Сэмпсон, как и обещал, позаботился о Сесили и Роберте. Он взял их в свой дом на правах воспитанников, нашел прекрасную гувернантку для Сесили и воспитателя для Роберта, и постепенно дети ожили. Об их родителях им старались не напоминать.
     Мисс Джейн Марпл с несколькими огромными чемоданами, в которые добрая тетя Элен, разумеется, при помощи Эбби, упаковала подарки для всей большой семьи Марпл, через неделю отправилась в Сент-Мэри-Мид, так и не побывав в этот раз в музее мадам Тюссо. Впрочем, ей и без того было что рассказать своим друзьям, и даже чем утереть нос противному мальчишке Перси Бассингтон-ффренчу.
     А мистер Шерлок Холмс вернулся к себе в холостяцкую квартиру на Монтегю-стрит, к своим бумагам, химическим опытам и крепчайшему табаку. Иногда он с какой-то смутной грустью вспоминал одну фразу, которую как бы между прочим произнесла юная мисс Марпл: «А разве у вас нет друзей, мистер Холмс?».

 




комментарии | средняя оценка: -


новости | редакторы | авторы | форум | кино | добавить текст | правила | реклама | RSS

26.03.2024
Итальянского певца Pupo не пустят на фестиваль Бельгии из-за концерта в РФ
На сцене Государственного Кремлевского дворца 15 марта состоялся концерт «Большой бенефис Pupo. В кругу друзей» с участием известных российских артистов.
26.03.2024
Русский Прут. Красную армию не остановил даже «майор Половодье»
Гитлеровские войска от русских прикрывали не только грязь и бездорожье, но и шесть (!) рек — Горный Тикеч, Южный Буг, Днестр, Реут, Прут, Сирет. В течение месяца эти реки были одна за другой форсированы частями 2-го Украинского фронта.
25.03.2024
Кастинг на фильм про Жириновского возобновят из-за ареста Кологривого
Андрей Ковалев уточнил, что съемки фильма затормозились и скоро будет объявлен новый кастинг.