Никому она не нужна — брошенная. Нет — выброшенная! — вернее и точней. А он ждал. Он верил. Было трудно верить, как и жить — трудно! Трудно жить. И верить трудно. Но он верил и жил! Жил долго, жил по-разному. И годы отдалили его от счастья. И годы он жил верой. Жил и верил!
Плечо. Глянец плеча. И лучи, солнечные лучи. Блики. Немножко ухода и блики — как лучи. Трудно удержаться и не коснуться — пальцами к нежности и услышишь отзыв. Женщина! Боже …! Как хороша! Чуть — чуть, совсем чуть-чуть и она запоет!
Она внутри, она рядом! Дико и странно — ржавый металл и она. Глянец на правом плече и ржавая стенка металла! Так не должно быть и не будет! Он возьмет ее с собой.
Трудно, было трудно, но они рядом! Они, должны быть рядом! Глянец на правом плече — солнце на глянце плеча и звуки! Боже… ! Звуки… ! Как прекрасно ты — ОЖИДАНИЕ! Как прекрасна ты — ЖЕНЩИНА!
---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Подвал жилого дома. Бетонные стены, трубы. Под низким потолком два узких окошка с грязными стеклами. Воздух теплый и сырой с кисловатым привкусом устоявшейся плесени.
Слева от входа, у стены, железная кровать с досками поверх продавленной сетки и старым, рваным матрасом. Рядом сколоченный из досок, подобно столярному верстаку, стол, застланный разорванными пакетами. На нем бутылка водки, стаканы, порезанный хлеб, раздавленные томаты и несколько открытых консервов.
На кровати мужчина, старше тридцати. Это Павел — бомж.
Он широк в плечах, действиях и поступках. Большие, квадратные ладони ширококостных рук, скрещены под затылком рыжей головы. На лице, с невысоким лбом и узкими светлыми глазами, умиротворение и довольствие собой — отдыхает.
Возле стола — Василич. Старше Павла, нерешительнее и мягче. Терпелив и обходителен. Левой рукой трет поясницу, правой захватив бутылку, обращается к Павлу:
— Будешь?
-Не-е-а! — Павел растягивает слова — признак хорошего настроения:
— Я сегодня в завязке. Не тя-я-нет.
-А, я выпью, — Василич на одну треть стакана наливает водки. Косится на лежащего Павла, подливает еще. Выпивает. Прикладывает к губам руку с опорожненным стаканом, через ноздри втягивает воздух:
— Спину ломит, дождь будет.
— У тебя, Василич, не только спину заломит, когда вместе с этим ящиком нас попрут отсюда.
Павел кулаком стучит по стене.
— Доиграется наш композитор и мы вместе с ним.
— Не попрут — Василич кладет в рот отломанный кусок хлеба, попрут если услышат. А не услышат, то и не попрут. Давай, Паша, выпьем.
— Сам пей. Композитору оставь — радость обмыть.
— Оставлю, оставлю — скороговоркой и облегчением выдыхает Василич.
— Санычу сегодня надо.
И уже без оглядки на Павла смело наливает полстакана.
— А красиво у него это получается. Я и не знал, что он умеет.
— Да, Саныч у нас как Штирлиц. С виду мужик как мужик. И не подумаешь. Только знаешь, Василич, — Павел приподнимает голову, — непонятно зачем её на мусорку выбросили.
И глядя на поднесенный к губам Василича стакан с водкой добавляет:
— А смешно у него получилось. Вначале показалось будто чеканулся мужик — подбежал к ней и гладит, как женщину. Гладит и шепчет что-то. А бак мусорный!? что рядом стоял, один отодвинул.
Василич не отвечает.
Ставя на стол пустой стакан прислушивается к звукам за окнами.
Дождь?! И на настороженно-удивленном лице Василича появляется торжествующая улыбка — он прав — на улице начался дождь.
Смотрит на лежащего с закрытыми глазами Павла и хочет сказать ему об этом.
Сказать, что он оказался прав и на улице идет дождь. И для полной убедительности своего торжества Василич поднимает руку с оттопыренным пальцем.
Но не успевает произносит ни слова — из проема противоположной входу стены приходят новые звуки.
Тихо и не уверенно, вначале, но набирая силу и стройность мелодии с каждым тактом в подвале старой многоэтажки звучит пианино.
26.03.2024 Русский Прут. Красную армию не остановил даже «майор Половодье»
Гитлеровские войска от русских прикрывали не только грязь и бездорожье, но и шесть (!) рек — Горный Тикеч, Южный Буг, Днестр, Реут, Прут, Сирет. В течение месяца эти реки были одна за другой форсированы частями 2-го Украинского фронта.