Книжный магазин «Knima»

Альманах Снежный Ком
Новости культуры, новости сайта Редакторы сайта Список авторов на Снежном Литературный форум Правила, законы, условности Опубликовать произведение


Просмотров: 462 Комментариев: 1 Рекомендации : 0   
Оценка: 5.50

опубликовано: 2010-12-24
редактор: Ведаслава


За державу обидно | hab | Фэнтези | Проза |
версия для печати


За державу обидно
hab

Люди неблагодарные скоты, сволочи и гады ползучие. Самовлюбленные индюки, не видящие дальше своего клюва, цари природы. Тьфу, противно. Примерно такими мыслями я развлекал себя уже битый месяц, вися под потолком, привязанный за заведенные за спину руки, в сыром воняющем плесенью погребе. Надо же, убить меня просто так не могут, им с особой жестокостью подавай. Осиновый кол в сердце, где сила хранится, и всё, вечный сон. Так нет же, поперлись невесть куда за каким-то особым сортом проклятого дерева, можно подумать обычных мучений мне мало будет.
    — Чтобы мучился упырь в агонии лет сто, — передразнивая голос местного батюшки, промычал я.
     Попасться на такой ерунде, вспоминать тошно. Но мысли о провале в очередной раз поползли в голову, выковыривая из памяти образы месячной давности.
     Холодная, осеняя ночь, промозглый ветер, противно моросит дождь, ни луны, ни звезд, кромешная тьма — самое лучшее время для нечисти. Зачем свет, когда можно ориентироваться по человеческому теплу? Третья хата от частокола принадлежала охотнику Кузьме. Мужик хороший, но скупой и в крайней степени недоверчивый. Ну чего ему стоило дать опохмелиться с утра? Выпили бы по стакану бражки да разошлись с миром, но нет, скандал закатил, пьянчугой обозвал, все на глазах у Варвары. Стыдоба. Ведь пью не больше его. Ничего, я не злопамятный — отомщу и забуду.
     В очередной раз приложил ухо к ставням, услышал громкий мужской храп, сообщивший мне, что в хате все спят. Варвара, душа моя, давно уже лавку греет, а этот только сейчас улегся. И как угораздило такой красавице родиться от такого сквалыги.
     — Что же, не опохмелился бражкой, опохмелюсь твоей кровушкой, — тихо пробубнил я, морщась от пылкости фразы.
     Вламываться через окно или тем более парадный вход — дело пагубное и шумное. А задние сени — самое то, тем более, засов хлипкий, ногтем подцеплю и все, я внутри. А там уже морок навести сил хватит. Все вышло, как планировал: протиснулся в узенькую щель двери, защекотал в носу запах зверобоя, жар от печи обдал лицо, я оскалился в предвкушение хмельной кровушки
     — ААА! Больно. Твою же поперек корыта, да за ноги об угол, — я матерился во всю мощь легких, подвывая не хуже волка.
    Правая нога угодила в капкан. Надо бежать. Я рванулся, да куда там — проклятая железяка надёжна, закреплена цепью к стольному столбу.
    — Вот я тебя, ворюга, — из горницы выскочил в одно рубахе охотник, не раздумывая принялся молотить меня здоровой дубиной, которой мы с его папашей теля по молодости глушили. Каждый удар сопровождался матюгами про меня, мою семью, наши отношения с различными животными и нечистью. Я выл в попытках вырваться, нет, чтобы бы морок натянуть. Ну, обвинил бы Кузьма в попытке пролезть к Варваре, побил еще разок, да через месяц уже не вспомнил бы никто о моей неудачной попытке. А так вырубился в облике упыря, теперь вишу, жду смерти.
    Жаль только сторожа убрали на второй день, даже поизмываться не над кем. С другой стороны, всё правильно, куда я денусь, привязанный к потолку, а у человека и без охраны всяких упырей дела имеются. И вообще народ у нас в селе практичный и беззлобный, меня почти не били, так, попинали сначала сгоряча, да и только. Если бы не поп, то и закопали бы давно, с колом в груди.
    Скучно.
    Думы перескочили, с одного неприятного воспоминая на другое. Поп, брызжа слюной, орал на мужиков, дабы они били меня каждый вечер перед молебной. На вполне простой вопрос: «Зачем?» — местный блюститель потерянных душ не нашел слов для пояснения, просто рявкнул: надо. На что получил ответ: тебе надо, ты и бей. Это наверняка и подвигло попа на поиски особого кола. А потом началось, староста Варлам почти каждый день приходил с каким-нибудь мужиком, а то и бабой. Громогласно объявляя: вот он, ваш злыдень. После следовало обвинение, начиная от сокращения удоя до убийства тещи старосты. Хоть я и тварь безбожная, но обидно, до нервного тика под правым глазом. Если бы не я, то волколак задрал бы не только тещу и батрака Анисима, так еще б пол деревни, пока мужики разбирались бы, что да как. И кикимору спровадил, дабы молоко у коров не воровала, а поп все одной гребенкой чешет. Кузьма б объяснил неучу, в чем суть да дело, только городской разве станет слушать. Да и следопыту неприятности огребать не с руки. Эх. Скоро в разбое обвинят, наверняка кто-нибудь видел, как гоняю лиходеев по лесу.
    Поерзал на веревке, пытаясь размять затекшие мышцы, как обычно, не вышло. Кузьма вяжет умело. Это еще не самое паскудное, вот отсутствие кистей рук, очень докучает. Ладно, на руках понятно чего рубить, дабы путы не перерезал когтями, но вот на ногах на кой? Хотя батюшке только бы рубить.
    Сверху послышался скрежет ключа по замку, о, гости пожаловали. Дверь открылась бесшумно, дневной свет ударил в глаза, заставляя жмуриться, дым от факела порадовал нос новыми запахами. Ага, легкая поступь Кузьмы, шаркающие шаги старосты, тяжелый топот Попа, а это что за семенение. Кто-то новенький.
    Открыв глаза, окинул присутствующих кровожадным взглядом, из образа выходить никак нельзя.
    Как всегда, охотник впереди, огромный, словно медведь, в неизменном шерстяном свитере и, конечно же, в дорогих и очень удобных сапогах. Мечта любого сельчанина. Насупив лохматые брови и внимательно осмотрев меня, Кузьма хмыкнул в черную бороду, отошел вправо. Следом вошел, понятно дело, поп, в черной рясе, с огромном крестом, лежащим на пузе (все местные носят крест на груди, чтобы защитить душу, хранящеюся в груди, ну а Поп оберегает пузо, кому что важнее), злобно глянул на меня, осенив крестом, побрызгал святой водой. Как и раньше, ничего не случилось, батюшку это нисколько не огорчило, привык, наверное, поначалу просто трясло от моего равнодушия к святым церемониям. Вскинув подбородок кверху, резко отвернулся, уперев взгляд в кладку каменщика Феакула. И что он там интересного нашел? Староста, как всегда, встал возле двери, скрестив руки на груди, с хитрым прищуром, на сухом лице маленькая, аккуратно обстриженная борода смотрелась зловеще. Варлам вообще странный человек, всё про всех знает, откуда и как — не понятно. Сколько раз его пытались спихнуть или задавить. И что? Третий десяток как был старостой, так и остался. А самое паскудно, все ему должны, кто больше, кто меньше, но всё село. Последним гостем оказался дородный мужичок в дорогой одежде, оперевшись рукой о стенку, он хлопал глазами, пытаясь рассмотреть меня.
    Ну, наконец-то убивать пришли, долго же их не было.
    — Это он? — рассмотрев меня, поинтересовался незнакомец.
    — Нет, конечно, это баба гулящая, — злобно пробасил батюшка, не поворачиваясь.
    Мужичок почмокал губами, не зная, как вести себя дальше, даже развернулся к старосте в поисках поддержки, но тот не думал вмешиваться. Какой-то он неправильный, ни разу не похож на убийцу нечисти.
    — Кхе, — кашлянул Кузьма привлекая внимание, — что замер, выкладывай, зачем пожаловал.
     Мужичок почесал бороду, набрав побольше воздуха в грудь, и начал.
     — Ты, мразь дрожащая, изрыгнутая бездной в облик человечий да отрешенная им же, в мирское подобие...
     Странный он, лопочет какую-то чушь, аки наш поп в церкви. А он же городской, они там без того чтобы поговорить и в сортир наверное не ходят. Пусть говорит, терпел месяц, потерплю еще немного, а потом кол в грудь, да в сырую землю. Так уже в третий раз, ладно в первый понятно — по не опытности, все попадаются. Но вот второй даже вспоминать стыдно. Решил по пьяной лавочке мужиков попугать, вышел на улицу, снял морок, да ворвался в хату, воя как умалишенный. Конечно, смешные рожи были у со-бражников, когда через окна бежали, за это и выпил чарку. Да силенок не рассчитал, там же и уснул, очнулся в сырой земле, как водится, с колом в груди, весь в соли, да еще на пузе. Хорошо, есть опыт, посмотрел, куда землица падает и порыл в другую сторону. От воспоминаний губы растянулись в улыбке, городской сбился, увидев оскал, отступил на шаг назад.
     — Что ты тут нам головы морочишь, выкладывай, зачем пожаловал, да и дело с концом, — проворчал староста.
     Выходит, они меня не убивать пришли, я слегка обиделся.
     — Ты, мразь дрожащая, — по новый начал пришлый. Не только я обречено застонал, раздражительные вздохи послышались с разных сторон подвала, мужичок вовремя смекнул, что дело может кончить плохо, торопливо продолжил, — ты должен убить тварь иноземную.
     Чего? Давно меня так не удивляли, ажно с прошлой весны, когда Феакул на спор в один присест малый бочонок пива выпил и до дома сам дошел. Все замолчали, городской с ожиданием смотрел на меня, староста усердно чистил ножом ногти, поп увлечено ковырял кладку, Кузьма, обречено вздохнув, откашлявшись, начал объяснять.
     — Тут такое дело: иноземная мразь завелась неподалеку, людей честных жрет. Эти, — он кивнул на мужичка, — недели три как пытаются ее извести, да все впустую. Он где-то прослышал, мол, мы поймали упыря, да и выпросил у старосты, дабы тебя в город заслать, чтобы ты мразь эту изничтожил.
     Вот тебя и удар оглоблей из-за угла. Если со старостой все понятно, продажная душонка, то как они попа на это дело подговорили? Хотя Батюшка всегда казался мне странным. Естественно, Кузьма в стороне от такого дела стоять точно не будет.
     — Так я же сбегу при первой возможности, — подражая шипению змеюки, огорошил я присутствующих.
     Собравшиеся переглянулись, похоже, такого поворота в разговоре они не ожидали. Докинем дровишек в огонь.
     — Я же мразь дрожащая, нечисть поганая, моему слову веры нет.
     — Своего упыря завсегда легче поймать, чем иноземного. Да неужто ли стерпишь иноземного захватчика, — что-то тут не так, староста молчит, поп словно и не здесь вовсе, городской вообще к выходу пятиться, один Кузьма за всех отдуется, — да и потом, выкинем тебя в городе, делов-то. А два медведя в одной берлоге не уживутся, — вполне разумно заключил Кузьма.
     — Да и за державу, не обидно ли? — не внятно пробубнил городской.
     Держава как держава, но вот разгула заморской нечисти допустить никак нельзя. Леший с ними, с этими городскими, их там много, не жалко, но вот беда. Наши почитай раз в неделю там бывают, а эта тварь рано или поздно начнет резать приезжих. Вот тут-то он и поймет, кровушка у сельчан куда вкуснее, чем у затхлых горожан, мне ли не знать. И чем это обернётся? А поедет он куролесить по селам и деревням, убивая всех подряд. Пока мужики разберутся, что да как, это же горы трупов. А если и Варварушка под раздачу попадет. Да и потом, все едино с ним схлестнуться придется, так лучше сейчас, пока он про меня ничего не знает.
     — Ох, уж и обидно, — не стал я разочаровывать Кузьму, — я эту тварь по кусочкам, да в сырую землю на семи верстах, раскидаю.
     Вроде всем угодил, вон как лыбятся.
     Местный следопыт вразвалочку подошел ко мне, извлек из-за спины нож в локоть длиной.
     — А если он на нас того, кинется? — писклявым голосом закричал городской, размахиваю руками возле выхода.
     — Дык мы его опять на веревку, а потом в землю зароем с колом в груди, — с легким недоумением ответил Кузьма.
     Один удар и я мешком свалился на пол. Вставать не пытался, куда там без конечностей.
     — Эй, супостаты, мне бы кровушки, чтобы подлечиться, — я что есть мочи закрутил головой, в попытке увидеть реакцию на сказанное.
    Какое же было мое огорчение, даже больше, чем когда ненароком разбил бочонок с пивом, староста обыденно пробубнил:
    — Будет позже.
    Несмотря на то, что дороги размыты осенними дождями, поездка до города оказалась очень удобной. После ужина Кузьма с Феакулом, накрыв меня мешковиной, погрузили в телегу с сеном, неспешно выдвинулись в город. Наиглупейшая ситуация: охотник везет сено на продажу в город. Объяснять явную глупость я не стал, они же самые умные, что лезть-то. До города путь недолог, верст двадцать, но из-за плохой дороги доберемся только к ночи. Ехать лежа удобно и тепло, но очень скучно, что же, развлечемся посевом зерен сомнения.
    — Кузьма, я вот не пойму, почему именно ты со мной возишься? — невнятное мычание следопыта послужило подтверждением, что меня слушают. — Как-то это всё странно. Ты второй человек на селе, вся охота через тебя идет, вот и мельницу прикупил, да кожевническое дело под себя подгреб. Уж про то, что за советом к тебе чаще чем к старосте бегают, и вовсе молчу.
    Умолкнув, прислушался к тяжелому сопению охотника, вроде клюнул на приманку.
    — А тут, как посыльного, меня в город доставить велят, даже Феакула не разрешили взять. Нет, я конечно понимаю, мол, оказывают верховное доверие, но...
    Снова умолкнув, я попытался понять, произвела ли впечатление моя речь на Кузьму или лучше перебраться на другой разговор...
    — Что но? — недовольно гаркнул «возница», ага, попался.
    — Да то и но. Упыря поймал ты, допрашивал ты, предлагал убить тварь снова ты, в конце концов, в город меня везешь снова ты. Теперь можно связать любой узелок из сплетен, и везде как не крути, будешь ты да упырь...
    Хватит. Дальше сам пусть додумает, он мужик башковитый, получше меня всё сведёт воедино.
    Не успел я заскучать, как Кузьма заворчал.
    — И все-то ты знаешь, нечисть поганая, нет тебе веры, и быть не может.
    Видать, до чего-то додумался, вот так запел.
    — А мне верить и не надо, ты уму своему верь, да складывай одно к другому. Вот я, скажем, никого, никогда не убивал, а в чем только не обвиняли. Вот скажи, как я мог ухудшить удой? Или Нюрку кривоногой сделать? А Анисиму всё зерно погрызть?
    — Откуда я знаю, что у нечисти в голове крутится? Может, и мог, — вяло огрызнулся Кузьма.
     — А ты подумай, чай, не дурак, кому выгодно, чтобы я во всем виноват оказался?
     Вместо ответа я услышал, как захрустело яблоко под крепкими зубами охотника.
     — На вот, яблоко погрызи, может, чушь перестанешь пороть, — под мешковину просунулась рука с огромным красным яблоком.
     Вот он — весь наш мужик, ничего не жалко для попутчика, сам ест и другого угостит. А то, что у меня руки связаны да пальцев нет, так про это он благополучно позабыл.
     Больше в разговор я не полез, пусть подумает да прикинет, что к чему. Хоть так я старосте нагажу.
    Копыта коняги перестали чавкать по грязи, теперь эхом отдавались ударами по каменной мостовой. Как я предполагал, в город мы прибыли затемно, для меня и лучше, можно будет сразу приняться за охоту.
     — Привезли? — о, знакомый голосок трусливого мужичка.
     — Всё как договаривались, — злобно буркнул Кузьма, слезая с телеги, — я домой теперь, он весь ваш.
     — Как наш? Мы так не договаривались! — грозно завопил горожанин, это он конечно зря. Я даже представил, как Кузьма нависает над наглецом, как кулачищи сжимают воротник, приподнимают щуплое тело крикуна, и под конец — злобный взгляд. Никто такого не выдерживал, а этот так точно струсит.
     — Хоть развяжи и кровь дай, — тихо захрипел горожанин.
    Скинув мешковину, охотник усадил меня на край телеги, разрезав веревку, всунул кувшин со свежей кровью. Спрашивать, откуда они взяли целый кувшин такого пойла, я не стал. Подняв культяпками кувшин, приложился к теплой кровушке, слушая, как, быстро шагая, удаляется Кузьма. Похоже, он сделал правильные выводы из нашего разговора, и теперь у него появилась работенка на ночь. Фу, как заново родился, я прислушался, по телу приятной волной расползается сила, весь сезон без капли человеческой крови. Теперь можно и конечности отрастить, а то, как щенок беспомощный, ни веревку порвать, ни вырастить оторванное — мерзкое ощущение. Поганое это чувство восстанавливать тело, словно в ране кто-то острым ножом ковыряет.
    Встав на грязную мостовую, покрутил кистями рук, хорошо то как, еще бы кровушки, да вот нельзя, ума лишусь.
    — И где эта иноземная мразь? — спросил я мужиков, стоящих за углом ближайшего дома.
    — Да там он, — махнул рукой уже знакомый мужик, куда-то мне за спину.
    Там так там. Я развернулся и потопал в указанном направлении. Что они в этом городе нашли? Деревня как деревня, правда, большая, еще и воняет, дышать нечем, нет, надо по-быстрому отсюда убираться. Бесцельно поблудив среди каменных домов до середины ночи, я учуял запах свежей крови, ну вот, голубчик, ты и попался. Завернув за угол, я оказался в небольшом проулке. Ну и наглые эти заморские упыри. Прижав к стене девицу в широком платье, худощавый мужик с длинными волосами приник к шее жертвы. Что за дубина, надо было утащить в какой-нибудь сарай да спокойно поужинать, а тут прям на улице, срамота.
    Вампир (это они там себя так называют) резко обернулся ко мне, зашипев, отпустил бедняжку, та, взвизгнув, убежала в темноту. Вот паршивец, даже морок не навел на жертву. Теперь я смог рассмотреть заморского собрата: высокий, худой, длинные засаленные волосы, узкое лицо с бороденкой на подбородке. Белая рубашка с пятнами, наверняка, от крови, штаны, заправленные в длинные сапоги, и конечно же плащ. Вампир с брезгливостью осмотрел меня, ну да, из одежды простая льняная рубаха, штаны из того же материала, подпоясанные веревкой. Да и сам стою, не выпячивая грудь, а сгорбленно.
    Вампир что-то резко выкрикнул на непонятном языке.
    — Эй, чучело, я не понимаю. Впрочем, не для разговора я тебя искал, — пробормотал я, двигаясь к заморской твари. Надеясь, что чутье подскажет, как правильно действовать.
     Когда до горделиво стоящего наглеца осталось не болеешь трех саженей, я прыгнул. Вампир дернулся в сторону, но куда там — мои когти разорвали горло и половину груди. Обидно зашипев, тварюга отскочила от меня, страшные раны быстро заросли. Ну, уж нет, так просто от тебя не отстану. Я атаковал несколько раз, но без особого толку, все раны вампир заращивал почти мгновенно, при его-то худобе каждая капля крови на счету.
    «Я так не умею, — дотронувшись да кровоточащей раны, горестно подумал я, — надо же так работать с «силой», остается только завидовать».
     Вампир развернулся в пол оборота, снова залопотал на своем языке, явно издеваясь надо мной, это понял бы даже последняя пьянчуга в селе. Изнутри настойчиво пробивалась ярость, в попытке потопить мой ум, как эта жердь смеет надо мной издеваться, вырву его поганый язык. А это идея, резко охладел я от здравой мысли. В тощем тельце не будет достаточно массы, чтобы отрастить новую конечность. А без ног сильно не набегаешься, как и без рук не навоюешься.
     — Да заткнись уже, все равно ничего не понимаю, — похоже, мой брезгливый тон обидел вражину. Он прыгнул, выставляя руку вперед, что же, попал удачно, в левую часть груди, там, где у всех находится сердце. Но вот горе, оно у меня находилось совершено в другой стороне, поэтому я до сих пор жив, все колы всаживались влево.
     Немного посмотрев в торжествующую физиономию иноземца, я оторвал ему руку. Вампир отпрыгнул на три сажени от меня, его аккуратные черты лица отражали недоумение и обиду. Нет, он думал, мы здесь просто шутим.
     — Давай, выращивай руку, — тьфу ты, он же по-нашему ничего не понимает.
     Так и думал, просто зарастил рану, всё, теперь он мой, я победно захохотал, потрясая оторванной рукой. О, а это как понимать? В грязную улочку с зашарпанными стенами затекал туман, скрывая от меня жертву. Подобного морока я никогда не видел, интересный подход, это же так удобно, и подкрадываться незаметно можно, и самому скрыться, если что. Я почесал свободной рукой затылок, вот только как правильно направить «силу» на создание морока, пока не понятно. Я поморгал, меняя зрения с обычного на тепловое, ну вот он, милок, обходит с подветренной стороны, что же, не буду его расстраивать.
     Задрав подбородок кверху, принялся шевелить ноздрями, водя нос по ветру. Вампир попался на уловку, как Феакул жене с перегаром после пьянки, зайдя за спину, прыгнул. Я шагнул в сторону, схватив за руку, и почти лишил второй конечности, но паршивцу каким-то чудом удалось выскользнуть. На большее вампира не хватило, он дал стрекача, с хрустом выломав дверь ближайшего дома, скрылся внутри. От меня так легко еще никто не уходил. Отбросив ненужную руку, побежал следом. Первый этаж — пусто. В комнату на втором я ворвался вовремя, гад склонился над дрожавшим хозяином с явной целью поправить запасы крови.   
    — Стоять, охрана села, — я сам замер от глупости сказанного.
     Только поэтому вампирское отродье смогло выскочить в окно, я так и остался стоять, не веря глазам, заморский упырь превратился в летучую мышь, скрылся во тьме. Я слышал, что такое возможно, вот сам никогда не видел. Поругавшись смрадными словами, я выскочил наружу, теперь бегай по городу, ищи, а то еще и не один день. А тоска по родному селу не дремлет, так и лезет внутрь, выворачивая всё наружу. Внутренний дворик оказался совсем маленьким, а еще город, с одной стороны валялись какие-то инструменты, с другой — недоколотые дрова. Не успел я сделать шаг, как что-то ударило в ногу, отсекая её ниже колена. Упал на землю, кувыркнулся через голову, врезаясь в дрова. Под окном стоял вампир, нагло лыбясь, подкидывая в руке какую-то железяку.
    — Вот же сволота, снова морок, да еще такой добротный, — восхищено рыкнул я.
     Что за дураки за морем обитают? Вместо того, чтобы добить, он снова понес какую-то ахинею. У нас в селе таких нету. Я быстренько отрастил ногу, в теле массы хватит еще на три конечности. Вампир заподозрил неладное, прыгнул на меня, а вот и хрен, рука давно уже лежала на тевинке тяжелого колуна. Удар, пробив грудь вампиру, опрокинул его на землю, что же, теперь рутинная работа по разделыванию тела.
     Сняв перепачканную в крови рубаху, завернул голову и аккуратно повесил на забор. Сейчас хозяин двора прибежит с подмогой и обнаружит посылочку. Это не наше село, где за подмогой идут только когда нужно зарыть труп нарушителя. Да и то не всегда. Все сами, все сами.
     Нет, правильно я решил сам убить эту тварь, с такими изворотами мужики ни за что бы не поймали вампира, — подумал я, перелезая через крышу сарая.
   
   
     Солнышко озорно выглядывало из-за осенних облаков, лаская лучами мое лицо. Настроение прекрасное, и погода тут совсем ни при чем, я приближался к своему селу. Хворь на пару с тоской исчезали с каждым шагом, словно тень под лучами солнца. Что меня держит в селе, даже не знаю, если раньше предполагал, что должен отомстить за свою смерть, то за сто лет умерли все, кто мог это сделать. Теперь приходится каждых тридцать лет «умирать» и возвращаться уже под новым мороком. За всё время такой жизни я смог узнать одно — при жизни был травником.
     — Миша, ты, куда так спешишь-то? — спросил старик Герасим, сидевший на пеньке осины, три года назад сваленной ураганом, позже мною переделанный под стул. Пень стоял ровно в середине села.
     — Домой, — изобразив удивление, ответил я.
     — Домой это хорошо, — погладив седую бороду, загадочно отозвался дедок, — а где был?
     — Как где, — по-прежнему изображая удивление, ответил я, — Варлам послал в город кому-то дверь подправить, я пришел, а там никого. Всю ночь ждал. Потом, правда, повезло. Людей добрых повстречал, работенку подкинули на месяц. Как встречу старосту, скажу пару ласковых.
     Такое наглое вранье я позволил себе только по одной причине, если Герасим здесь, то Кузьма уже позаботился о старосте. Ибо Герасима староста так застращал, что тот не смел на улицу высунуться. А всё из-за того, что Герасим осмелился усомниться в Варламовой власти.
     — Да не скажешь ты ему больше ничего, — я постарался изобразить еще больше удивления, — помер он вчера. Грибочками отравился. Ты же знаешь, как сильно он любил грибки?
     Сказал так, что ответа, кроме как утвердительного, и быть не могло. Я не дурак, кивнул в знак согласия.
     — Ступай, милок, ступай. Тебе еще хату в порядок привести надо после долгого отсутствия.
      Я снова кивнул, похоже, Кузьма начинает подминать под себя село.

 




комментарии | средняя оценка: 5.50


новости | редакторы | авторы | форум | кино | добавить текст | правила | реклама | RSS

26.03.2024
Итальянского певца Pupo не пустят на фестиваль Бельгии из-за концерта в РФ
На сцене Государственного Кремлевского дворца 15 марта состоялся концерт «Большой бенефис Pupo. В кругу друзей» с участием известных российских артистов.
26.03.2024
Русский Прут. Красную армию не остановил даже «майор Половодье»
Гитлеровские войска от русских прикрывали не только грязь и бездорожье, но и шесть (!) рек — Горный Тикеч, Южный Буг, Днестр, Реут, Прут, Сирет. В течение месяца эти реки были одна за другой форсированы частями 2-го Украинского фронта.
25.03.2024
Кастинг на фильм про Жириновского возобновят из-за ареста Кологривого
Андрей Ковалев уточнил, что съемки фильма затормозились и скоро будет объявлен новый кастинг.