Свежие новости   Книги

Альманах Снежный Ком
Новости культуры, новости сайта Редакторы сайта Список авторов на Снежном Литературный форум Правила, законы, условности Опубликовать произведение
 

 



Книжная полка

Вы читаете книги - те, что в магазинах продаются? Да? Замечательно!
Какие-то вам нравятся, от каких-то воротит... Теперь у вас есть возможность поделиться своими впечатлениями на страницах этого сайта. Возможно, кому-то ваш отзыв поможет сделать правильный выбор.

 

Добавить свою статью

 

Пересуды на книжной полке

 



 

© Ольга Воздвиженская



СОИТИЕ ЛЕНИНГРАДА С МИННЕАПОЛИСОМ,

ИЛИ ПРЕОДОЛЕНИЕ НЕСОВПАДЕНИЙ

(О сочинениях Михаила Армалинского)





... Думаю, что надрыв, который Вы почувствовали, характерен

не только для русской литературы. Этим я не хочу сказать,

что я не русский писатель. Я — интернациональный писатель.

М. Армалинский(1)





Лучше позже, чем никогда.

Лет пятнадцать назад в отечественном литературоведении возник термин «возвращенная литература». Именно тогда к русскому читателю с запозданием пришли сочинения многих и многих еще живых и уже — увы! — умерших русских писателей, в разное время покинувших СССР. И оказалось, что русская литература есть нечто слегка иное и уж, по крайней мере, существенно большее, чем мы, тогдашние читатели, привыкли о ней думать. И процесс постижения «возвращенной литературы» продолжается, хотя насильственное разделение на патриотов и эмигрантов, слава Богу, уже в прошлом. За рубежами «просторов Родины советской» писатели оказывались (добровольно или не вполне) по внешне разным, но по сути схожим причинам — в поисках свободы, в чем бы она ни выражалась.



И вот еще одно имя, до сей поры мало знакомое современному россиянину, — Михаил Армалинский, тоже искатель свободы, причем в той сфере, где запреты и слежка особенно привычны и особенно губительны — в интимной жизни человека.

Сама эта тема для русского читателя также малоизвестна. Не то чтобы «про это» никогда раньше по-русски не писали. Писали, конечно, но чаще тайком, и эти тексты обычно если и печатались, то или мелким шрифтом в примечаниях к посмертным собраниям сочинений, или уж по советской традиции самиздатом. Последний, кустарный способ размножения невольно порождал искажения (что, кстати, весьма затрудняет атрибуцию таких произведений). Потому и книжная серия, очередной том которой отдан произведениям Михаила Армалинского, называется «Русская потаенная литература». Но впервые в этой серии помещаются тексты, вышедшие из-под пера (а также в более поздние годы сошедшие с компьютера) живого и активно работающего автора. Тем не менее его творчество — более четверти века литературных занятий — до настоящего времени оставалось потаенным для России. В отличие от прочих — знаменитых, известных или забытых, но извлеченных из небытия — писателей русского зарубежья, Армалинский как самостоятельный автор почти неизвестен на родине (2). К сожалению, в России до сих пор были изданы лишь несколько его рассказов и отрывков из романа, и все эти публикации были, опять же к сожалению, пиратскими. Кроме того, покинув эту страну, Михаил с тех пор ни разу сюда не наведывался и пока что наведываться не собирается, а потому судить о нем надлежит только по написанному им. Потому и знакомство с этим писателем — своего рода «вынужденная переписка».



Стало быть, русскую эротику писали и раньше, и неплохую, и даже очень хорошую, и занимались этим весьма известные в отечественной литературе персонажи — от Пушкина до Лимонова. Но эротические экзерсисы в творчестве классиков и современников — поэтов ли, прозаиков ли — чаще всего оставались явлением периферийным, своего рода «шуткой гения». Единственный русский классик жанра — легендарный Иван Барков — личность виртуальная. По вполне очевидным причинам, родная словесность не породила ни своего маркиза де Сада, ни своего Леопольда фон Захер-Мазоха, ни изысканных дам-сочинительниц вроде Анаис Нин или Эмманюэль Арсан. И пожалуй, единственный, кто эту культурную прореху заполняет, — это как раз Михаил Армалинский. Неустанно, в стихах и в прозе, вне литературных школ, не будучи ничьим последователем и не породив учеников, продвигает он в сознание читателей свою тему, свои взгляды, свои убеждения, имеющие для него силу заповедей.

Этот писатель принял на себя неблагодарную роль русского эротописца, секс-описателя (или сексо-писателя), а поскольку русская литература всегда литература социальная, общинная, идейная, манифестная, то Армалинский — вольно или невольно — превратился в раздавателя пощечин и плевателя в глаза общественному вкусу. Главной своей темой он избрал Соитие во всех мыслимых ипостасях. Но, как известно, секса в Советской стране не было (хотя блядство процветало повсеместно), и ясно, что литератор, ориентированный на всесторонний показ и анализ сексуальных переживаний, имел в Стране Советов в перспективе одни неприятности. А уж автор-еврей, публикующий в Ленинграде времен Романова поэтические сборники самиздатом — тем более. Потому, как пишет сам Армалинский, «я уехал 17 ноября 1976 года и ступил на святую американскую землю 22 февраля 1977 года» (4). (Новую родину Армалинский на свой лад отблагодарил, в частности, тем, что переосмыслил в генитальном духе символику американского флага, о чем подробно рассказано в романе «Добровольные признания — вынужденная переписка» .) (5). По приезде Михаил переиздал ленинградские сборники своих стихов, а потом создал в Миннеаполисе собственное издательство «M.I.P. Company» и более поздние свои сочинения издавал уже в нем наряду со многими книгами и других авторов. В общей сложности Армалинский является автором 11 книг стихов и прозы, а в последнее время, согласно новейшим веяниям, перешел на публикации в Интернете. Писатель также выступил как составитель сборников детского эротического фольклора, нецензурных поговорок и пословиц, уже упомянутого альманаха «Соитие». Кроме того, на сайте издательства регулярно выходит в свет «Литературный журналец Михаила Армалинского General Erotic», а с весны 2001 года открылся и виртуальный «Храм Гениталий» . Так что на «святой американской земле» вовсю расцвел талант русского (или точнее, русскоязычного) писателя, для которого, как может показаться иным ханжам, нет ничего святого. Такая последовательность в действиях и верность своей теме в творчестве и жизни создали нашему герою устойчивую репутацию чуть ли главного современного русскоязычного автора-эротиста, возмутителя спокойствия и почти что графомана-извращенца. Но и пишет Армалинский не для ханжей, и свои святыни у него есть. Чтобы оценить всю силу и непростую прелесть его сочинений, надо знать, в чем состоят эти святыни и под каким углом зрения смотрит этот писатель на мир и людей, в нем живущих. Вот потому и том избранных произведений, впервые публикующихся в России, сам автор так и назвал — «Чтоб знали!».



Читать Армалинского — занятие не для всякого. По первому прочтению, когда утихнут рвотные спазмы от «Безотходного производства любви», уймется дрожь жути от «Свежесрезанных голов», высохнут слезы от «Попытки разлуки», стихнет острая жалость к героине «Пустой почты» и перестанет рябить в глазах от слов, более привычных на заборе, чем в книге, хочется потрясти головой и забыть поскорее, что вообще брал в руки такую книжку.

Но забыть не удается. Тогда начинаешь перечитывать эти тексты заново и понимаешь, что путем мастерских описаний генитальных (оральных, анальных, инцестуальных, зоофильных и т. д.) приключений трактуется единственная тема, главная тема человеческой жизни — поиски любви.

Люди разделены и одиноки, и никто никого не может понять, и никто ни с кем и ничто ни с чем не совпадает, и мир разъят и наполнен тоской. И в таком мире, с такими душами герои напряженно, мучительно, порой бестолково пытаются избавиться от одиночества, найти друг друга и хоть какой-то просвет. Эти герои живут в состоянии непроходящей разорванности, и всякий на свой лад старается ее преодолеть. Единственным мостом над пропастью, лежащей между людьми, между человеком и миром, оказывается любовь, тепло прикосновения другого существа, совместно пережитый миг соития. Только он примиряет героев с кошмаром существования.



В «Безотходном производстве любви» главная героиня должна выбрать между чистотой и комфортом своего дома с извергом-мужем, с одной стороны, а с другой — женской востребованностью, бесконечным восхищением мужчин-бродяг, каждый из которых хорошенечко стукнут жизнью и потому бесконечно добр и терпим. И героиня выбирает трущобы, где она — Королева. Уродливый врач-гинеколог и неудовлетворенная пациентка соединяются спиной к спине, хоть таким образом обретая друг друга. Именно уродство циркачей Лохматого и Косматой делает столь уникальным и неразрывным их союз, и их гибель на арене — высший миг их любви. Героиня со знаковым именем Любовь («Женщина, говорящая "Давай ебаться! "») разрывается между уютом и надежностью американской жизни и русской чувственной стихией — и выбирает Россию. Герой «Трусиков» готов уподобиться собаке в поисках хозяйки, героиня «Собачьей радости» именно с собаками обретает свою грешную радость. Любовь цветет в неожиданных местах и возникает между неожиданными партнерами, и проявляется всеми способами, и каждый раз она — чудо. «Гонимое чудо» — так обозначает Михаил Армалинский миг торжества любви, миг преодоления любой отъединенности.

А «по обе стороны оргазма» (6) — жизнь и смерть, и разделяет их только миг высшего наслаждения, доступного человеку. И потому так часто истории в этой книге имеют трагический конец. Кен и Натали в «Попытке разлуки» не могут ужиться вместе и не могут жить друг без друга. Их примиряет и воссоединяет смерть. Героя из одноименного рассказа только смерть сближает с сыном. Культурист из «Мускулистой смерти», всю недолгую жизнь проведший в поисках кого-нибудь, кто его полюбит, тайно и неосознанно влюбленный сам в себя, умирает после соития с собой. Между смертью и любовью проводит несколько часов у постели умирающей бабушки юноша из рассказа «... И от бабушки ушел», и со смертью играют в любовную игру страшноватые персонажи «Свежесрезанных голов». Скелет мертвой женщины видится идеальной возлюбленной герою «Сделки». Жизнь и смерть как две равнозначные стороны бытия — вечная тема литературы!

Секс в мировоззрении Армалинского — Абсолют, помогающий преодолению несовпадений, пусть момент соития (момент истины!) краток и преходящ. И даже миф о зачатии Сына Божьего оказывается возможным пересказать как историю светлой и чувственной любви, особенно остро ощущаемой героями перед бегством («Радужный знак»).



Очередную свою поэтическую книгу — первую, целиком составленную из стихов, написанных в Америке, — Михаил назвал «После прошлого», тем самым как бы подводя черту под старой жизнью в СССР. Но тема России отнюдь не ушла из его снов и мыслей, а опыт жизни в советской действительности уникален, хотя и достается весьма дорогой ценой. Потому и местом издания своих первых книг Армалинский ставит Ленинград (хотя настоящим тиражом они, конечно, вышли в США вторыми изданиями) и настаивает, что его тексты должны рассматриваться именно в хронологической последовательности; «мне чужда некрасовская охота за первым сборником и уничтожение книги «в стыде за прошлое», мне также неприемлемо пастернаковское «усовершенствование» юношеских стихотворений в зрелом возрасте. Все это есть попрание и уничтожение себя в прошлом» (7). Чем дальше лирический герой Армалинского существует в англоязычном окружении, тем более — и это особенно заметно по поздним стихам — обостряется чувство родного языка, причастности к русской культуре и стремление воссоединить разорванные концы в своей душе и своем творчестве. Об этом же и главное произведение, вошедшее в этот том — роман «Добровольные признания — вынужденная переписка», изданный в теперь уже легендарном 1991 году.



Главный герой во многом напоминает автора. Борис — еврей по национальности, русский поэт по призванию и американский гражданин. Такой набор качеств порождает своего рода «двойственные отношения» с миром. Какая-то часть души этого героя осталась на питерских улицах и на берегах Финского залива, хотя реализация Бориса как зрелого мужчины и писателя, нашедшего свой стиль и тему, наступила именно в США. Два главных литературных авторитета называются в романе, и опять между ними океан во времени и пространстве: Федор Достоевский — там (т. е. здесь, в России), а Иосиф Бродский — здесь (т. е. с нашей точки зрения там, в Америке). Все та же раздвоенность, разорванность, и оттого летят из N-ска через океан в Санкт-Петербург бесконечные письма другу-художнику обо всем на свете: о любовных поисках и встречах, о разлуках и разочарованиях, о свадьбах и разводах. Прошлое живет рядом с настоящим, и Борис (иногда себе в ущерб) всячески способствует перетаскиванию в свою новую жизнь тех людей, что окружали его в старой. Новые встречи со старыми знакомыми зачастую приводят к переоценке прежних человеческих связей, но и новые не лучше, в чем у героя — и автора — хватает смелости признаться во всеуслышание. Признания — добровольные, а ближе к концу романа лирические или иронические исповеди все чаще сменяются манифестами — политическими, философскими, эстетическими. По ним легко представить себе мировоззрение героя, во многом созвучное с авторским.

К жанру манифестов относятся и два эссе, также включенных в книгу, — «Гонимое чудо» и «Спасительница», где основные формулы мировоззрения Армалинского обрели законченность чеканных формулировок. А в «Храме Гениталий» те же принципы — божественность оргазма, святость соития, жреческая миссия проституции — возведены в заповеди. По-своему Армалинского можно даже считать религиозным мыслителем, по крайней мере, неустанным проповедником символов своей веры.

Эмоциональный спектр писаний Армалинского вообще широк: от кропотливого бытописания в «Герое» до философских раздумий «О чем думает человек в час... день... год... жизнь своей смерти», от фантасмагорий «Света в окошке» и «Самораскопок» до хлесткого сарказма «Сказки о русско-французских связях». Так что, по советскому военно-кафедральному выражению (коих сам Армалинский большой любитель), наш автор «где человек, а где и беспощаден». Утонченный анализ отстраненного исследователя сочетается в его творчестве с пристрастностью лично заинтересованного участника (и как же иначе — ведь автор сам по себе живой и здоровый человек, интересный мужчина пятидесяти с небольшим лет), а пронзительный лиризм иных описаний — с готовностью к непрекращающейся борьбе с ханжеством. Неустанно творимый Армалинским собственный имидж охальника позволяет ему резать всю правду-матку (и потому, наверное, столь часта в его писаниях тема аборта), а иногда и возвещать очевидные, но замалчиваемые истины, невзирая на лица, но пристально рассматривая те части тела, от коих принято стыдливо отводить глаза. Но кажущееся иногда чрезмерным эпатирование почтенной публики — лишь избранный им и его героями путь поисков любви, единства, совпадения, и все, что разобщено, может слиться в бесконечно повторяющемся вселенском Соитии. Ибо оно — божественное Чудо (не боюсь повторений), наперекор всем гонителям. А любой путь к Богу приемлем, недопустимы только ложь и насилие, кои суть порождения дьявола.



Нелегко было готовить и нелегко будет читать эту книгу — прежде всего потому, что сама тема требует от читателя пересмотра многих прежних ценностей, считающихся непременной частью отечественной словесности, — ханжества, выдаваемого за целомудрие; страха перед так называемой табуизированной лексикой (хотя других русских слов для описания гениталий и актов просто-напросто нет, а все эвфемизмы — «новояз» по Оруэллу); традиционного разделения «высокого» и «низкого» (все бы им разделять, чтобы властвовать — над нами!); презрительного отношения к естественным (пусть даже непривычным) проявлениям человеческой чувственности (советую читателям обратить особое внимание на антитолстовские высказывания в романе — тоже весьма необычная, но правда). К тому же автор и его читатели разделены чисто географически. Михаил счастливо живет у себя в Миннеаполисе и не собирается оттуда никуда двигаться, хотя мыслями во многом обращен к русской действительности. Электронная почта сокращает расстояния и опять же помогает преодолевать разделения и прояснять несовпадения, чаще всего оказывающиеся мнимыми.



Может быть, и хорошо, что этот том выходит в свет именно сейчас, в начале нового века, в обновляющейся России, продолжающей освобождаться от навязанных многовековой традицией псевдонравственных запретов и страхов. Одинокий и замороченный человек управляем и беспомощен, а один из главных лозунгов тоталитаризма — «Незнание — сила». Так вот, чтоб знали!



© Ольга Воздвиженская



1. Здесь и далее с любезного разрешения Михаила Армалинского цитируются фрагменты его писем редактору этой книги. Эпиграф — из письма от 8 августа 2001 г.



2. Особо скандальную славу М. Армалинский снискал, издав в 1986 г. «Тайные записки А. С. Пушкина». Эта книга как раз была очень и очень замечена в СССР, и даже в современной России по сю пору не утихает ругань по ее поводу. Первое собственное русское, т.е. российское, издание состоялось только в 2001 г. также в серии «Русская потаенная литература». Произведения же самого Армалинского удостоились буквально считанных рецензий в отечественной прессе, датируемых началом 1990-х годов.



3. Именно так называется изданный Армалинским в США в 1989 году альманах русской эротической литературы.



4. Из письма от 6 мая 2001 года.



5. Изображение этого флага было опубликовано на обложке нью-йоркского еженедельника SCREW в 1989 г. ко Дню независимости 4 июля и воспроизводится на форзацах настоящего издания.



6. Название одного из поэтических сборников, стихи из которого также вошли в настоящую книгу.



7. Из письма от 22 марта 2001 года.

2005-12-06
sokolov

 

 

Регистрация Забыли пароль?
запомнить на этом компьютере
Самые-самые...




Проверка слова

gramota . ru

 


новости | редакторы | авторы | форум | кино | добавить текст | правила | реклама | RSS

17.03.2024
Цискаридзе призвал российских артистов гастролировать по РФ
Народный артист заявил, что самое страшное — отмена русской культуры внутри России.
16.03.2024
Дмитрий Певцов назвал Ширвиндта человека с уникальным чувством юмора
Александр Ширвиндт — это человек из плеяды великих актеров, режиссеров, которые составили честь и великую славу советскому театральному и киноискусству.
16.03.2024
«Вырезали груди, выкрутили ноги». Чем прославились латышские легионеры СС
«Борцы за независимость Латвии» выполняли за гитлеровцев самую кровавую работу
15.03.2024
Станислав Садальский посвятил Александру Ширвиндту стихи
Садальский разместил фото, на котором запечатлена великая тройка — Ширвиндт, Державин, Миронов.
15.03.2024
Вдова Михаила Державина сказала, что Ширвиндт был яркой частью ее жизни
Те взаимоотношения, что связывали Ширвиндта и Державина, невозможно было компенсировать.